Синтия Озик - Кому принадлежит Анна Франк

Пер. А. Власовой

Мечта о воссоздании, о движении вспять: кто только не предавался ей за полвека, прошедшие после разорения Европы? Вот бобина истории — разве история не трагическое кино? — отматывается назад, и все эти горы пепла, зубы, кости, башмаки поднимаются, обновляются, срастаются — прах к праху, сустав к суставу — и обретают жизнь: череп превращается в подвижное лицо, на живой ноге расправляется искореженный ботинок, сухая кость наливается свежей силой. Видение Йехезкеля на поле костей.

Размах этой мечты сравним с «полчищем великим весьма, весьма». Кто или что встает из пепла? Племена, народ, цивилизация. Все несделанное, несвершенное, ненаписанное и непрочтенное. Дети, не решавшие задачек; плотники, не обстругавшие дверей для зданий, которые не достроили и не додумали архитекторы и инженеры. Ненаписанные буквы — буквы-зародыши, не вставшие в строй стихотворения, романа, философии — перекрывают этой мечте кислород, как черные тучи взвихренной гальки. Стая черных букв. как улетевший дым, заполняет ее небеса. Наряду с одинокими, улетевшими голосами.

То и дело, однако, мечта обретает плоть: из могилы выходит голос; живая душа продолжает диалог с историей. Есть Анна Франк, самый известный пример; есть летопись Варшавского гетто Эммануэля Рингельблюма [114] Иммануэль Рингельблюм (1900–1944) — еврейский историк и общественный деятель, создатель архива исторических свидетельств о Варшавском гетто и летописец его судьбы. ; есть летопись Виленского гетто Ицхока Рудашевского [115] Ицхок Рудашевский (1927–1943) — юный летописец Виленского гетто, погибший в Понарах. Вел дневник с июня 1941 года по апрель 1943-го. , который начал свой дневник в 15 лет. Однако эти воскресшие голоса доносят до нас лишь голую хронику мук. В то время как видение Йехезкеля вопрошает о другом: как написал бы эту историю историк Рингельблюм, если бы эта история его не истребила? И какими были бы романы зрелой Анны Франк, ведь она несомненно стала бы романисткой?

Чудо обретения стихов Гертруды Кольмар в том, что к нам возвращается возмужавшее искусство.

Гертруда Кольмар погибла в Аушвице в сорок восемь лет; она успела обрести себя, но не успела прославиться; ее и по сей день можно считать неизвестной. Ее книга вышла в свет и получила отклик всего за два месяца до Kristallnacht — пресловутого погрома, прокатившегося по всей стране и известного как «Ночь разбитых витрин», — после чего пространство вокруг Гертруды Кольмар неуклонно сужалось, тесня ее к гибели. Но клеть ее духа всегда была открыта: она чувствовала себя «свободной посреди… порабощения». Став подневольной работницей берлинской фабрики, она продолжала писать стихи и прозу. Заключенная в дом-гетто, она начала учить иврит, и ее последние — утраченные — стихи символично и вызывающе написаны на языке дома Израилева.

И вот перед нами не хроника мук — хотя и она тоже, — но целостное, пылающее и несожженное тело поэзии Кольмар. Из американских поэтов она вернее всего напомнит нам Эмили Дикинсон — не столько своей стоической простотой и подвигом густо населенного причудливыми видениями одиночества, сколько дерзкой формовкой языка, от которой трещала Земля и искрили странные образы: Гертруда Кольмар — мифотворец. Чтобы понять это, придется обратиться к Уильяму Блейку и его «Четырем Зоа» [116] «Вала, или Четыре Зоа» — незаконченная визионерская поэма Уильяма Блейка (1757–1827), задуманная поэтом как сумма его мифологии. , а может быть, просто к немецкому фольклору: Кольмар тоже сочиняет небылицы и создает новых чудищ, стремясь выкурить из темного континента по имени Европа подчинивших его демонов.

Горят и пылают гибельные печи; ничто не в силах погасить их, пока мы с вами помним, кто их разжег и почему. Но временами из искр всплывают сонмы букв и возвращают нам ребенка; мужчину, который на фабрике-тюрьме грезил о Спинозе (это ему Гертруда Кольмар говорила о свободе посреди порабощения); женщину, которая открыла источник свежих сил в жизни, обесточенной отчужденностью, лишенной событий вплоть до последнего катаклизма, и взмыла из этого катаклизма на мощных крыльях своих стихов.

Как если бы зола сказала:

«Кто найдет жену столь совершенную?

Она драгоценней жемчуга».

(Эшет Хаиль)

Издание этой книги посвящается моей любимой жене Марине

в благодарность за ее любовь к семье, преданность еврейскому народу и желанию видеть наших внуков выросшими в еврейской традиции.

Анатолий Кочанов и семья

«A Woman of Valor Who Can Find?

She is More Precious Than Pearls»

(Eishet Chayil)

This publication is dedicated in honor of my beloved wife Marina

For her love of our family, dedication to the Jewish nation, and desire to see her grandchildren grow in the path of the Jewish people.

Anatoly Kochanov and family

В ночь с 9 на 10 ноября 1938 года по всей Германии прошли еврейские погромы.(«Хрустальная ночь»). ( Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, — прим. перев. ).

Эли Визель (р. 1928) — писатель и журналист. Был узником концлагеря, в настоящее время живет в США.

В фильме американского режиссера и актера Мела Брукса (р. 1926) «Всемирная история. Часть первая» (1981) действие переносится из каменного века в Древний Рим, а затем во Францию конца XVIII века.

Орентал Дж. Симпсон (р. 1947) — американский футболист. Был обвинен в убийстве бывшей жены и ее друга и оправдан невзирая на улики.

Так прозвали одного из известных своей жестокостью охранников концлагеря Треблинка.

«Форвард» — газета американских евреев, издается в Нью-Йорке.

Роман воспитания ( нем. ).

Комплекс немецких концлагерей Аушвиц-Биркенау находился в 1940-45 гг. около польского города Освенцим. В советских и российских справочных изданиях и СМИ преимущественно используется польское название (Освенцим), но и более точное немецкое (Аушвиц) входит в употребление.