Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6486 ( № 44 2014)

Перерублен у лета хребет не мечом –

Острым стрежнем Днепровской воды голубою.

Что за диво? О чём бы сейчас ни писал,

Ожидаю подспудно печальной развязки.

Это только Кощей своё царство проспал,

И добром завершаются детские сказки.

Но покуда стоят вековые леса,

И кузнечики в поле звенят беспечально,

Пусть в глазах у тебя не проглянет роса.

Не окончена лета великая тайна.

И быть может, на месте, доселе пустом,

Называемом исстари – Дикое поле,

Мы посадим свой сад, мы построим свой дом,

Чтобы места хватило двоим – и не боле.

ПРОСКОМИДИЯ

Памяти Андрея Романова

Друг далёкий, как скорбен тот древний погост.

Где умолкла твоя Петроградская лира…

Млечный Путь опадает слезинками звёзд.

Ты об этом мечтал, отрешаясь от мира?

От безумного мира, где каждый был рад,

Подтолкнуть тебя в путь к роковому порогу.

Ты об этом скорбел, мой ушедший собрат,

Так внезапно собравший пожитки в дорогу.

А пожитки поэта – как воздух легки,

Но порой тяжелее, чем камень Сизифа.

Ты зачем не подал на прощанье руки,

А исчез в лихорадке весеннего тифа.

Купоросную зелень газонов кляня,

На которые вылились майские струи.

Ленинград не пройдёт мимо судного дня,

Если память поэта забудется всуе.

Мне останется – съездить в гранитный удел,

Ощущая, как горло сдавила рубаха.

И увидеть, что стол от стихов твоих – бел,

От стихов оперенья лебяжьего праха!

СУМЕРКИ

Под вечер навалится… Впору не жить.

Ухабы беды превращаются в горы.

И мытарь – летучею мышью кружит.

И входит печаль за замки и заборы.

Чадит и не плавится воска свеча.

И шелест химер прозвучал за оградой.

И звёзды не бросят на землю луча

Утешной отрадой, последней отрадой.

Читаешь синодик ушедших друзей,

А сердце стучится всё глуше, всё реже…

Россия – одна! И не будет Расей

Средь пальм и кипящих волной побережий.

С родного погоста, за пару минут,

Стакан, огранив полукружием хлеба,

Коль скоро родные тебя позовут,

Ты должен подняться в холодное небо!

И чтобы полёта мгновенья – легки,

И встречи с грядущим не горькими были,

За всё заплати и не делай долги,

Оставь пятаки бесполезные в пыли.

Под вечер навалится… Впору не жить.

Светило ушло за леса и просёлки.

Но там, за покосами, в облаке ржи,

Кричат перепёлки, зовут перепёлки.

И зов их подхватят с утра петухи…

Со взглядом бессонным, из призрачной дали,

Ты к ним возвратишься пунктиром строки,

Певца непонятной, закатной печали.

Александр ХАБАРОВ

НОЧНЫЕ НОВОСТИ

Ночь катится шаром. Под хруст костей

Слюною брызжет служба новостей…

Враг на экране, враг уже повсюду,

Он на дворе скулит среди собак,

Он во дворце примеривает фрак

И водку плещет в царскую посуду.

Сейчас он выйдет вон из тех ворот,

Дыхнёт едва – и дерево умрёт,

Заикой станет бедная сиротка,

Застрелится у гроба караул,

Ощерится кинжалами аул,

Прольётся кровь, и кровью станет водка…

Отделятся: от Марса Колыма,

Душа – от тела, тело – от ума;

Взорвутся терминалы в Эмиратах;

Падёт звезда; свихнётся конвоир…

Я выключаю этот странный мир,

Где места нет для нас – святых, проклятых…

ОГОНЬ

Меня сожгли на юге Украины,

Мной, как золой, посыпали руины

и срезы ядовитого жнивья.

Но я не растворился, не распался,

Мой скорбный дух не умер, он остался

В пространстве мирового бытия.

Давно готовы крылья для полёта,

Мне ангел дал огонь для огнемёта

И чёрный шлем небесного бойца.

Вожу прицелом по суконным спинам,

Ищу тебя, пропахшего бензином,

Ведь я тебя запомнил, подлеца!

УСТАЛОСТЬ

Я устал от верности словам,

От любви, свершившейся как смерть,

Я устал идти по головам,

Презирая травяную твердь.

Я устал от голода и тьмы,

Беспросветной как любовь, как страх…

Я устал держать святое "мы"

Сигареткой в собственных устах.

Я устал кричать во все концы,

Собирать безликую толпу.

Я устал – так устают жнецы

Убивать собратьев по серпу.

Я устал от города-дыры,

От дорог и от звериных троп;

Я, как волхв, тащу свои дары,

Волчьей мордой падая в сугроб.

Я устал от всех ремней и пут,

Что растёрли плечи до костей.

Я устал – так дети устают

Ненавидеть остальных детей.

ВИЗАНТИЯ

Белым-бела моя бумага,

Хитон мой грязен, пуст мой рот.

Я византийский доходяга,

Космополит и патриот.

Рука невидимая рынка

Определяет жизнь мою.

Мой завтрак – бледная сардинка,

Обед – поэзия в раю.

Хожу, голодный и свободный,

Цепями ржавыми звеня,

И Константин Багрянородный

Как брата чествует меня.

ПРОЧЁЛ

Я прочёл на странице семьсот двадцать два,

Что из жёлтых костей прорастает трава,

И не выжечь её сквозняками;

А однажды и люди воспрянут из пут,

И сквозь чёрное небо они прорастут,

Облака раздвигая руками.

Я прочёл на какой-то из главных страниц,

Что мы, люди, прекраснее лилий и птиц,

И чудеснее ангелов Божьих;

Мы спасёмся с тобой от воды и огня,

Только крепче, мой ангел, держись за меня

На подножках и на подножьях…

Я и сам-то держусь ослабевшей рукой

За уют, за уклад, за приклад, за покой,

За насечки по счету убитых;

Только где-то прочёл я – спасут не стволы,

А престол, пред которым ослы да волы

И повозки волхвов даровитых…

Максим ЛАВРЕНТЬЕВ

ФОТО

Сделал фото. Вижу теперь, что в хвост

на макушке волосы собирая,

с недовольной миной, нарядом прост,

я похож на бедного самурая –

одного из тех, кто идёт босой,

презирая даль, не пугаясь риска

(цаплей по жнивью, как сказал Басё),

чтобы убивать за мешочек риса,

а потом, под сакурой возлежа,

притворяться спящим на травах сада,

наблюдать украдкой полёт стрижа,

наслаждаться тем, как весна свежа

и как часто-часто трещит цикада.

* * *

Услыхав какофонию дня,

закрываюсь от мира мгновенно.

Но нельзя почитать и меня

инструментом, настроенным верно.

Ведь какой ни коснёшься струны,

до каких ни дотронешься клавиш,

ни с Иуды не смоешь вины,

ни Христа от креста не избавишь.

ДНИ АВГУСТА

Дни августа… Душе – как божий дар они.

Во всём царит покой. (А для меня так редки

периоды без драм.) Хотя и в эти дни

от нервов наперёд я пью свои таблетки.

Но дивно хорошо, стряхнув остатки сна,

в постели полежать московским ранним утром,

и улыбнуться дню, любуясь из окна

ветвями лиственниц в моём дворе уютном.

В гостиной бьют часы: «Бим-бом, пора вставать».