Газета Завтра Газета - Газета Завтра 522 (47 2003)

В советские времена часто говорили об "идеологической борьбе", но немногие понимали, что речь идет о борьбе не менее ожесточенной, не менее судьбоносной, нежели танковые бои Курской дуги. По большому счету, в первом приближении это борьба концепций "человек человеку волк" и "человек человеку — друг, товарищ и брат", веры в добро человеческой натуры против культа избранничества. Не менее важны отношения человека и земли, человека и Бога.

На теологическом уровне эти две радикальные концепции соответствуют историческому спору между иудаизмом и христианством, но в современную эпоху возникли и их атеистические варианты. "Иудаизм без Бога" стал либеральной концепцией "человека-волка", развитой Гоббсом и подхваченной фон Хайеком, Поппером, Соросом, Жакобом, Глюксманом и другими неолибералами. "Православие без Христа" стало советским коммунизмом.

Это хорошо подметил М. Вайскопф, сотрудник Еврейского университета в Москве, окопавшегося в России щупальца американо-сионистского идеологического аппарата. В его книге "Писатель Сталин" Вайскопф убедительно "уличает" Сталина в … православии, что, конечно, преступление для иудея. Он пишет о "переодетой в большевистскую кожанку христианской риторике" Сталина, о его знании Библии, и — хуже всего — о его созвучии с иудеоборческой теологией св. апостола Павла, которого Вайскопф по простоте душевной считает антисемитом вместе с Марксом, Розой Люксембург, Лениным и автором сих строк. Если для русских националистов большевики были безбожниками, для иудеев они были — православными, и в этом и только этом я склонен согласиться с иудеями.

Но безбожественность гораздо легче и органичнее сочетается с идеями иудаизма, с его ощущением отсутствующего бога, нежели с христианским чувством Бога Живого. Адептам коммунизма не удалось показать, что и без Христа человек должен любить своего ближнего, то есть любого другого человека. Согласившись, в силу исторических причин, на применение бритвы Оккама к Богу, сторонники братства людей поставили себя в проигрышное положение (чего по сей день не понял Сергей Кара-Мурза).

Отношения Человека и Земли были архетипизированы образом Богородицы, как заметил еще Достоевский. Религиозные безбогородичные системы иудаизма и кальвинизма заменили любовь к земле на господство над землей. Сила Запада была основана во многом на хищническом отношении к земле, природе и человеку. Так каннибал становится самым сильным среди доходяг осажденного города. Русским коммунистам пришлось пожертвовать любовью к земле, чтобы не отстать технологически от опасного хищника за океаном. Пожертвовав Христом и Богородицей, наследники православия смогли справиться с материальным вызовом, но проиграли идеологическую войну.

Советский Союз, оплот гуманистического мировоззрения, пал, проиграв в этой войне, — его идеологические защитники приняли либеральную интерпретацию мира и перешли на сторону противника. Советологам — западным и их российским пособникам — удалось "деконструировать" советский нарратив и убедить советских людей, что их нарратив истории — вернее. После этого сверхдержава рухнула без единого выстрела. Так была подтверждена теория Фуко и Саида о критической роли нарратива в истории.

Идейная зависимость либерализма от иудаизма проявилась в странной симпатии либералов к антилиберальному сионизму. Герой Пелевина мог бы добавить еще одно панно к своей фреске "Фуко и Деррида получают от сионистских вождей миллион долларов за поддержку Израиля", потому что эти суровые критики нарушений прав человека в "сталинской" России были бесконечно мягки по отношению к расистскому еврейскому государству.

Саид, сын палестинских изгнанников, видел этот странный, но не случайный парадокс. Он обошелся с Фуко, как Маркс с Гегелем — поставил его с головы на ноги. Если бы в Советском Союзе перевели, прочли и поняли Саида, история могла бы пойти по другому пути. Он доказал необъективность, ангажированность, казалось бы, объективных общественных наук — от истории до экономики. Но Саид и с вульгарным марксизмом обошелся подобным образом. В то время как вульгарные марксисты обращали основное внимание на собственность на средства производства и считали капиталиста — заводчика — главным врагом народа, Саид заметил интеллектуальные штабы противника.

Если по вульгарной, псевдомарксистской схеме "базис" определяет "надстройку"; по идее Саида скромные создатели нарратива определяют ход истории. Новое — это хорошо забытое старое. Эта идея Саида была в свое время провозглашена человеком, по сей день вызывающим скрежет зубовный у иудействующих теоретиков — Иосифом Сталиным. В 1938 году Сталин писал о людях, "игнорирующих значение обратного воздействия идеологии на материальное бытие и опошляющих учение марксизма-ленинизма о роли общественных идей".

“Это антимарксизм!” — восклицает еврейский шовинист и пропагандист сионизма М. Вайскопф по поводу этих слов Сталина. Если враг марксизма начинает защищать учение Маркса, значит, трактовка Сталина верна и опасна для его хозяев.

Саид пришел к сталинским выводам своим путем. Он заметил, что богатые люди редко бывают первосортными мыслителями — их мысли слишком заняты обсессивной погоней за деньгами. Наиболее умные богатые люди осознают, что предавшись биржевой игре и управлению производством, они отказались от игры в бисер; не такие умные даже не подозревают об этом. Пол Гетти, Билл Гейтс и прочие супермиллиардеры крайне мало влияют на нашу жизнь. Как "Назгул" — зачарованные крылатые всадники "Саги о кольце" Толкина, они полностью покорены мамоной и не способны мыслить самостоятельно. Злобные мудрецы, направляющие политиков и идеологов из своей башни слоновой кости в университете, — куда опаснее для нашего будущего, чем тупые богачи. Недаром один из самых влиятельных мифов века — миф о "сионских мудрецах", а не о миллионерах-заводчиках.

Последняя (2000 г.) книга американского новеллиста и лауреата Нобелевской премии Сола Беллоу "Равельштейн" позволяет заглянуть в их мир глазами не слишком проницательного поклонника. Герой романа — харизматический профессор философии, ведущий своих многочисленных студентов и бывших студентов по стезе жизни и создающий мир широко живущей "посвященной" элиты и темных и тупых масс. Его прообразом послужил Аллан Блюм (Allan Bloom), автор известной книги The Closing of the American Mind (1987), а еще дальше, в глубине сцены, мы угадываем образ Лео Штрауса, еврейского националиста, поклонника Макиавелли и Маймонида, воинствующего безбожника и антикоммуниста, породившего идеологов и исполнителей нового проекта всемирного рабства ("новый мировой порядок"). У него и у его учеников, наподобие Аллана Блюма, учились все: и Джон Ашкрофт, генеральный прокурор и создатель "Закона о патриотизме", и Абрам Шульски, и Пол Вулфовиц, "серый кардинал" Пентагона, и Ахмад Чалаби, банкир-ворюга, ставший квислингом в оккупированном Ираке. Два десятка учеников Штрауса заняли ведущие посты в администрации Буша и направили ее по курсу на мировое господство.