Газета Завтра Газета - Газета Завтра 524 (49 2003)

Во втором языке, т. е. и во втором сознании, многого не достигнешь. И пример Соединенных Штатов ничего обратного нашим утверждениям не доказывает: либо культура там творилась на родном и общепринятом английском языке, либо создавался шизофренический суррогат, не имевший никакой, кроме пустотной, ценности. Что же касается практических дел, то, во-первых, наибольшую удачу переживали все-таки англоязычные американцы, для которых мир вокруг не был очень уж чужим, скорее другим родным; во-вторых, в мире денег, где деньги — все, не так уж важен язык, о котором мы здесь говорим, ибо его заменяет язык денег; в-третьих, не надо забывать и об этнических образованиях, весьма и весьма закрытых типа землячеств, общин, мафий, каких-либо иных группировок, что облегчало деловую и любую другую жизнь в многоязычной Америке, т. е. родные языки не так уж и утрачивались в денежном Атланто-Вавилоне.

Или те же черные африканцы, привезенные в США и ставшие вдруг неграми, — разве не изменились они, забыв в конце концов родные языки и усвоив некий английский? Нет, они не стали англичанами и даже белоамериканцами, так как англоамериканское сознание слишком уж другое, но они уже и не африканцы — сознание поменялось.

***

Что значит русский?

Вот это вопрос, на который действительно нет полного и окончательного ответа. И мы не будем здесь гадать и умножать число гипотез: может, от русости, т. е. русых волос и белой кожи, но кто же не рус и не бел? — может, от росости, т. е. росы, влаги, реки, но кто же не на реках, без воды и без росы? — может, и от красотости, т. е. красы, ражи, огня, солнца, но кто же не с красой, не в ражи, не при огне и не под солнцем?

Этимологически тут вопрос не решить, хотя что-то и заставило предков называть себя, так или иначе, русскими — русами, росами, русскими.

Считается, что русские-де молодой народ. Возможно, если лишь о русских говорить, а не о тех же русах, скифах, сколотах, венедах, славянах или еще о ком-нибудь из древних, кого можно не без оснований и за предков русских посчитать.

Мне кажется, что русские или русы — проторусы — глубокой истории принадлежат, и корни их далеко в веках, если не в тысячелетиях, на что указывает не столько рус-народ, сколько рус-язык. Рус-народов перебывало множество и, судя по многим данным и признакам, в разных местах евразийской ойкумены, а вот рус-язык был един — из общего корня и в некой корневой общности.

И кажется, что одна из истин постепенно приоткрывается: рус-язык — очень древний язык, куда древнее Древней Руси, то бишь Новгородской, Киевской или Владимиро-Суздальской, а сами эти Руси вовсе и не древние, а какие-то промежуточные, по принятой в исторической науке хронологии самые что ни на есть средневековые, т. е. не начальные для Руси, а лишь этапные — свое-временные.

Любопытно — и как замечательно! — что еще в Московской Руси, уже давно христианской, летоисчисление шло от Сотворения Мира, а не от Рождества Христова, как это было принято в просвещенной и ушедшей вперед Западной Европе, — почему бы это, уж не от ощущения ли своей истинной древности?

Да и само наименование "славяне", "словене", "скловене" и т. п. — почему-то имя это идет прямо от слова "слово", которое значит словленный, уловленный, названный, обозначенный смысл, т. е. со-мысль? Славяне — сомысляне, смысляне, слане. В чем же тут дело, почему так, а не иначе, поступили предки, ведь дать имя тогда — заметить и покорить саму суть?

И неважно, кто так назвал славян: сам Господь Бог, первочеловек, сами себя славяне или, наоборот, не славяне, но названо именно так: позвали, значит назвали — смысл, а раз позвали смысл, то и узнали — знанием его обросли, а там уже и известностью начали пользоваться.

Но не все опять же так просто: есть, к примеру, русские сказки, они же предания, в которых о многом таком говорится, чего как будто бы и быть не могло, да так говорится, что и диву даешься, насколько мастеровито. Седая древность в них — может, и не только с русами бывшая — добротным словом изложенная, и какая-то загадочная культура, как бы ниоткуда взявшаяся.

И славяне как бы ниоткуда, а уж русы — тем более — ниоткуда и везде: на Севере и на Юге, на Востоке и на Западе, кругом — с перемещающимися центрами. И языки от них, и народы, и царства-государства, и культуры… Широк и чуден рус-мир — славянский мир.

Миф все это, скажут нам, миф и только! Наверное, правы будут — по-своему, но и мы в свою очередь заявим: а что вообще не миф? Уж не западноевропейская ли версия истории не миф, хоть и наукой высокой называется — на фактах, которые то ли были, то ли не были, да еще и на интерпретированных особым образом основанная?

***

Русский мир, русский язык, русский народ, русский человек. Русский — русскость! Что же это такое — русскость?

Как легко сказать и как трудно обнаружить: а она не то что внутри, скрытая и заказанная, она еще и вовне. И все тут надо увидеть сразу — весь этот русский мир, и разглядеть его насквозь. Надобно проникновение, подкрепляемое обозрением целого, да такое, которое хирургически не достигается. И пресловутый анализ тут не поможет. Здесь потребно откровение, а как его поймать, коли все сложно, замыто, непокорно? Космос и тот, наверное, легче поддается познанию, чем какой-нибудь человеческий мир.

И как же нам словить — поймать на слово — эту самую русскость, коли она этому не только противится, но, возможно, и не подлежит уловлению — из-за своей трансцендентности?

Нет, здесь не думать надо, сколько по-особому всматриваться, да не пристально только, а внутренним оком

Возьмем всю связку целиком: русский мир — русский язык — русский народ — русский человек.

Надо, зная о языке и народе, имея их в виду, попытаться соединить в одном познавательном акте сразу мир и человека, получив в итоге мир в человеке, самого себя, о ком мы тоже не так много знаем, но который может стать окошком в мир. Не узнать русскость, а осознать, вглядываясь в свое собственное сознание.

Я — русский! Это не хорошо и не плохо, это — факт.

Быть русским сегодня не так уж просто, а по-своему и накладно, ибо что вокруг хорошего и перспективного, связанного с русскостью? Да ничего, или почти ничего, во всяком случае ничего сколько-нибудь значимого.

Может, раньше и было, да вот сплыло, даже великая русская литература. Все или в прошлом или вообще не было — никогда, а была лишь легенда — реалистичная, но не реальная, уже всякий смысл теперь потерявшая.

Факт? Разумеется, факт. Русскость не только не в почете, она не просто уже на задворках, она в гоне! Всяк сейчас может, даже самый ничтожный человечишко, поносить русскость. Так что никакой гордости великоросов, а одно лишь сплошное сожаление, стыд да горечь.