А Смирнов - Драматургия Бена Джонсона

Сэр Политик Вуд-Би - типичный для Англии того времени джентльмен-коммерсант. Как и подобает буржуа, стремящемуся стать дворянином, он живет и держит себя как вельможа, но вместе с тем не брезгует никаким промыслом, сулящим прибыль.

Бен Джонсон не случайно послал своего "рыцаря" в Венецию: это город типично космополитический и по преимуществу деляческий. Не случайно и то, что купец Корвино тоже не итальянец, а голландец родом, хотя и живет в Венеции. Да и Вольпоне, стяжателя и хищника, драматург делает не просто плебеем, а патрицием, вельможей Венецианской республики, метя, конечно, в деляческую аристократию своей родной Англии. И то совмещение дворянского и буржуазного начала, которое в образе сэра Политика дано в шутовских тонах, в образе Вольпоне присутствует в трагически серьезном виде.

Отличное дополнение к сэру Политику - его величественная супруга. Она чванлива, самоуверенна, чувственна, питает страсть к спиртным напиткам, алчна, властолюбива. А главное - она уверена в неотразимости своих чар. Как истая "мещанка во дворянстве", она стремится постичь все науки и "приятные искусства", притом, конечно, с равным успехом. Это блестящий показ профанации науки, ренессансной культуры новыми "хозяевами" жизни.

Искажение естественных человеческих чувств, торжество духа наживы и паразитизма - вот те "болезни века", которые беспощадна разоблачаются в "Вольпоне" Беном Джонсоном. Картина, им нарисованная, очень мрачна. Но тем не менее он далек от мизантропии или пессимизма. В самом характере смеха Бена Джонсона, в динамике его образов и языка есть нечто бодрое и жизнеутверждающее.

Имеются в пьесе и положительные образы, хотя разработаны они менее детально. Это Бонарио (Добряк) - благородный сын хищного Корбаччо, и Челия добродетельная жена низкого Корвино. Наконец, рядом с безобразной четой Политик Вуд-Би выведен третий представитель Англии - Перегрин, персонаж в сущности нейтральный, ибо никакими особыми доблестями он не обладает, но свободный от пороков, проявляющий здравый смысл и верность суждений.

Пьеса "Вольпоне", несмотря на огромную дистанцию во времени, отделяющую ее от наших дней, и сейчас не. утратила силы своего художественного воздействия. "Болезнь века", обрисованная Беном Джонсоном, предстает перед нами как "болезнь веков", - болезнь капиталистического строя и связанного с ним культа денег. Манера гротеска позволила Бену Джонсону передать с замечательной ясностью и выразительностью самые существенные черты капиталистической системы и порождаемые ею извращения человеческой психики.

Стоит отметить, что Диккенс очень любил "Вольпоне", а Золя настолько ценил эту комедию, что переделал ее для французской сцены, приспособив к нравам общества XIX века под названием "Наследники Рабурдена".

Следующим шедевром Джонсона является комедия-фарс "Эписин {Эписин английская транскрипция греческого слова Epiksin, означающего "двуполый", "когда мужчина, когда женщина".}, или Молчаливая женщина", восходящая к средневековому анекдоту, встречающемуся у Рабле: пожилой человек, смертельно боящийся болтовни и шума, производимого женщинами, упорствует в своем отказе жениться, к чему его настойчиво пытаются склонить родные и друзья. В конце концов они подыскивают молчаливую, вполне устраивающую его невесту, которая оказывается... переодетым юношей. Также развивается действие и у Бена Джонсона: мистер Мороуз (Брюзга), старый маньяк, ненавидящий шум (он заставляет слугу носить мягкую обувь, делающую его шаги бесшумными, платит торговкам и уличным глашатаям специально за то, чтобы они не кричали около его дома и т. п.), решает вступить в брак с неразговорчивой женщиной, которую ему подыскал племянник со своими весельчаками приятелями. Однако как только "немая женщина" входит в его дом в качестве хозяйка, она ваполняет его таким шумом и гамом, что делает жизнь Мороуза невыносимой. В заключение Эписин оказывается молодым человеком.

В комедии Бена Джонсона стремление Мороуза к тишине - не просто невинная прихоть сумасбродного чудака, а проявление черты типично буржуазного мировоззрения - желания замуроваться, жажды изолироваться, не допустить попыток посторонних людей заглянуть в свое внутреннее "я".

Помимо ужасающей путаницы, порождаемой этой основной темой пьесы, в ней немало побочных комических мотивов, придающих ей большую живость и своеобразие. Пьеса прочно вошла в репертуар лондонских театров и долго не сходила с их подмостков.

Через год после написания "Эписин" Джонсон создает новую комедию, разоблачающую власть золота, - "Алхимик" (1610). Здесь в одинаковой мере осмеивается как сама жажда обогащения, так и легковерие, с каким люди стремятся к нему, становясь орудием в руках хищных обманщиков. Сэр Эпикур Маммон {Эпикурейцами звали людей, охваченных безудержной и беззастенчивой погоней за наслаждениями. "Маммон," в библии - демон богатства и стяжательства.} тратит немалые средства на шарлатанов и мошенников, которые якобы заняты созданием для него "философского камня" (состава, обладающего, по их уверению, способностью превращать любое вещество в чистейшее золото), а на самом деле обирают его бесстыднейшим образом. Как и следовало ожидать, дело кончается грандиозным скандалом и развалом всего предприятия.

Комедия развертывается на фоне конкретно показанной житейской обстановки, точно описанных нравов и обычаев того времени, острых деталей и намеков на злободневность, что приближает пьесу Джонсона к манере Аристофана. У этой пьесы есть перекличка с живой актуальностью не только в бытовых мелочах, но и в основном решении темы. "Колдовские" процессы, на которых не раз выступал король Иаков I в качестве эксперта, в то время возбуждали самые различные толки и разговоры.

Серия этих великолепных комедий прерывается работой Джонсона над второй римской трагедией - "Заговор Катилины" (1611). Это картина смертельной схватки между старым Римом, Римом республиканской доблести и чести, воплощенным в образе неподкупно честного и бескорыстного Цицерона, и Римом новым, назревающим императорским Римом, где царит дух преступности, продажности и всех видов эгоизма. Представитель этого Рима - Катилина не знает удержу в удовлетворении своих низких страстей. В его доме происходят чудовищные оргии, льется вино, смешанное с кровью. Катилину окружают такие же авантюристы и прожигатели жизни, как и он сам, логрязшие в праздной роскоши и беспутстве. И не видно силы, которая могла бы противостоять этой мерзости. Все в Риме прогнило на сквозь. Юлий Цезарь осторожно притаился, тихонько выжидая, когда наступит, подходящий момент.

Пьеса заканчивается провалом замысла Катилины. Но такой финал не делает ее оптимистичной. Провал заговорщиков был вызван простой случайностью. Один из них, Курий, выдал тайну заговора своей любовнице Фульвии, и та из пустого тщеславия разболтала ее Цицерону. На этот раз республика была спасена. Но что будет дальше? Вся пьеса пронизана ощущением обреченности республики. Как мы видим, в трагедии "Заговор Катилины", которая, по свидетельству друзей Бена Джонсона, была его любимым произведением, политическая тема поставлена гораздо острее и более непосредственно, чем в его первой римской трагедии. Однако художественный метод остался тот же: пьеса переполнена выдержками из Тацита, Саллюстия, Светония, с соответствующими примечаниями и учеными отсылками. Многие реплики Цицерона - простые пересказы его речей. Научный аппарат крайне отяжеляет трагедию, придавая ей педантический ученый вид. Естественно, что большого успеха у публики она не могла иметь. К тому же пунктуальность в пользовании источниками не обеспечила Бену Джонсону исторической верности. С одной стороны, он не мог различить классового своекорыстия в деятельности представителя старой сельской аристократии республиканца-антицезариста Цицерона, изображенного им неподкупно преданным слугой римского народа. С другой стороны, Джонсон некритически принимает идущее от цицеронианцев обвинение Катилины и его сторонников, наряду с политическим честолюбием и авантюризмом, в самых чудовищных и неправдоподобных пороках и злодеяниях. И все же основная прогрессивная направленность трагедии Джонсона несомненна.