Альфонс Эскирос - Эмиль XIX века

Эразмъ къ Еленѣ

15-го іюня 185…

Я ждалъ случая, чтобы отправить тебѣ это письмо. Все, что ты говоришь объ Эмилѣ, такъ близко и дорого мнѣ. Проводя всю жизнь въ занятіяхъ и въ вѣчной борьбѣ, я и не подозрѣвалъ въ себѣ этой способности; но я рожденъ быть отцемъ-воспитателемъ. Я бы многое отдалъ за то чтобы взглянуть на моего сына, и на тебя. Не разъ я даже готовъ былъ просить тебя переселиться вмѣстѣ съ нимъ на этотъ островъ, не смотря на море и страшное разстояніе, раздѣляющее насъ. Я знаю, что ты не остановилась бы ни передъ какимъ препятствіемъ. Но меня остановила мысль что съ моей стороны было бы непростительнымъ эгоизмомъ заключить въ мрачную темницу дорогія мнѣ существа? По какому праву отниму я у ребенка беззаботность его возраста, его первыя радости? Нѣтъ. Пусть онъ ростетъ свободно и счастливо да рукахъ своей матери.

Ты хорошо дѣлаешь стараясь узнать вкусы Эмиля, родители, при образованіи характера ребенка, вообще руководствуются своими собственными взглядами. Но этого должно избѣгать болѣе всего. Обыкновенно ребенокъ — кукла въ рукахъ взрослыхъ, страдательное существо. Навязываемыя ему чувства и мысли пріучаютъ его быть тѣмъ, чѣмъ хотятъ его видѣть взрослые. Почему у насъ теперь такъ мало людей съ самобытнымъ характеромъ? Почему такъ рѣдко встрѣчаются теперь люди съ опредѣленнымъ призваніемъ, съ твердымъ и непоколебимымъ образомъ дѣйствій? Если мы дадимъ себѣ трудъ вникнуть въ причину этого печальнаго явленія она откроется въ нашемъ первоначальномъ воспитаніи.

Но прежде всего, что такое характеръ? Такъ принято называть результатъ сочетанія въ человѣкѣ силъ, корень которыхъ лежитъ въ природѣ, но которыя безпрестанно измѣняются и преобразовываются подъ вліяніемъ внутреннихъ и внѣшнихъ причинъ. Воля, до извѣстной степени, управляетъ нашими склонностями, желаніями и чувствами. Есть ли эта воля элементъ первобытный или пріобрѣтенный? По моему и то и другое. Въ ребенкѣ воля проявляется вмѣстѣ съ его рожденіемъ на свѣтъ; но съ лѣтами благодаря упражненію именно этой способности, она усиливается въ человѣкѣ и сосредоточивается на опредѣленной цѣли; что касается до внѣшнихъ причинъ, вліяющихъ на характеръ, то достаточно указать на воспитаніе и общество. Человѣкъ родившійся въ Китаѣ отъ одного изъ послѣдователей Конфуція, не былъ бы способенъ смотрѣть на вещи и поступать такъ, какъ смотрятъ и поступаютъ люди, родившіеся во Франціи отъ христіанскихъ родителей.

Въ первое время послѣ рожденія ребенка силы характера еще скрыты подъ ощущеніями. Я существуетъ уже и очень рѣзко опредѣленное, но оно проявляется только произвольными движеніями. Я называю такъ прыжки, восторги и даже крики маленькаго существа. Все, что вызываетъ въ немъ боль, раздраженіе, проявляется этими внѣшними знаками. Многія изъ этихъ движеній, кажутся намъ очень часто безпорядочными и безсмысленными только потому, что мы недостаточно размышляли о законѣ, управляющемъ ими. Въ этихъ движеніяхъ ребенокъ ищетъ помимо нашей помощи удовольствіе или облегченіе, въ нихъ высказывается самостоятельная жизнь. Двухъ или трехлѣтній мальчикъ, катающійся по полу и вырывающій у себя волосы, поступаетъ съ своей точки зрѣнія вполнѣ разумно. Гнѣвъ его находитъ исходъ себѣ въ крикахъ и раздраженный организмъ инстинктомъ ищетъ лекарства въ движеніи. Тоже самое относится къ плачу и ко всѣмъ другимъ проявленіямъ, посредствомъ которыхъ органы наши освобождаются отъ болѣзненнаго напряженія.

И въ зрѣломъ возрастѣ мы сохраняемъ нѣкоторыя изъ этихъ инстинктивныхъ движеній? Многіе ударяютъ себя по лбу рукой при какомъ нибудь дурномъ извѣстіи, другіе чешутъ носъ, третьи бросаются ничкомъ на постель въ припадкѣ сильнаго гнѣва. Самый разумный человѣкъ, при сильномъ волненіи, дѣлаетъ жесты сумасшедшаго. Пусть говорятъ, что онъ не умѣетъ сдерживать себя; но въ этихъ необдуманныхъ дѣйствіяхъ есть своего рода мудрость, даже и тогда, когда они крайне странны. Извѣстныя положенія тѣла отвѣчаютъ извѣстному состоянію духа. Нѣкоторыя нравственныя страданія побуждаютъ насъ искать покоя, другія — движенія. Какъ объяснить эти внезапныя побужденія, заставляющія насъ двигать тѣмъ или другимъ членомъ подъ вліяніемъ извѣстныхъ движеній мозга? «Это невольно» вотъ единственная причина, которую мы приводимъ въ этихъ случаяхъ, и причина эта стоитъ другой.

Первую свободу, которую мы должны предоставить ребенку, есть свобода движеній и инстинктовъ. Подобно другимъ, я не люблю смотрѣть на краснаго отъ гнѣва, дошедшаго до бѣшенства ребенка, но я считаю за лучшее сносить эти взрывы нежели подавить ихъ насиліемъ. Скрытая злоба — самая опасная; самый вредный, самый испорченный характеръ тотъ, который постоянно затаиваетъ все въ себѣ. Впослѣдствіи ребенокъ узнаетъ, что онъ долженъ сдерживать себя, что плачь, нетерпѣливыя движенія, взрывы неумѣренной радости неприличны для людей взрослыхъ: онъ научится, что разумнѣе — какъ локомотивы употреблять и дымъ какъ двигатель, вмѣсто того чтобы безплодно пускать его въ воздухи но для этого надо подождать чтобы его умъ и воля развились.

Но это не значитъ чтобы мы должны были сложить руки. Доктора изобрѣли для леченія сумасшествія систему нравственнаго разсѣянія; эту систему нужно примѣнить, къ воспитанію ребенка. Она ужъ съ давнихъ поръ извѣстна кормилицамъ. Изъ нихъ не найдется ни одной, которая не умѣла бы успокоить дитя, обративъ вниманіе его на предметъ, способный заинтересовать его. Этотъ методъ можно бы значительно расширить. Многіе даже изъ маленькихъ дѣтей любятъ музыку, другіе болѣе чувствительны къ пріятнымъ очертаніямъ, одни дѣти любятъ животныхъ, другіе привязываются къ извѣстнымъ личностямъ. Нужно изучить склонности дѣтей потому что онѣ могутъ служить средствомъ для образованія его характера.

Я не вѣрю, чтобы въ человѣкѣ существовали вредные инстинкты; только дурно направленные и уродливо развитые, они могутъ привести къ печальнымъ результатамъ. Но не должно заглушать ихъ, потому что если бы даже это и удалось, то это было бы куплено насиліемъ природы человѣка. Что же дѣлать? Противопоставить этимъ уродливо развитымъ инстинктамъ и склонностямъ другія — вотъ задача воспитанія.

Нѣтъ настолько порочнаго характера, для котораго въ свое время не было бы возможности нравственнаго возрожденія. Если бы съумѣли во время воспользоваться этой возможностью, отыскать средство противодѣйствовать вреднымъ наклонностямъ, то сохранили бы для общества полезныхъ членовъ которые погибаютъ въ тюрьмахъ и на каторгѣ. Приведу тебѣ только одинъ примѣръ, взятый изъ коихъ личныхъ воспоминаній. Одинъ воръ пробрался однажды въ оперу, не для того, чтобъ слушать пѣніе, но чтобы воспользоваться случаемъ обшарить карманы сосѣдей. Это было для него, какъ онъ самъ мнѣ сказалъ «работой его ремесла». Это же остался въ накладѣ? Онъ самъ. Онъ былъ дилетантомъ самъ того не подозрѣвая и при первомъ звукѣ смычка почувствовалъ себя какъ будто унесеннымъ въ невѣдомый ему міръ. «Когда запѣла Дюкре — сказалъ онъ мнѣ — я не помнилъ себя. О! эта арія изъ Роберта въ пятомъ дѣйствіи! Я какъ будто ее теперь еще слышу. Однимъ словомъ я позабылъ работать въ эту ночь». На слѣдующій вечеръ онъ вновь пошелъ въ театръ, принявъ твердое рѣшеніе не позволить себѣ увлекаться голосомъ сирены; но онъ ошибся, онъ забылъ о своемъ врожденномъ музыкальномъ инстинктѣ. Онъ вышелъ съ головой, полной слышанныхъ мотивовъ, и съ пустыми руками. На этотъ разъ онъ поклялся не ходить болѣе слушать пѣніе, потому что иначе, объявилъ онъ съ нѣкоторымъ цинизмомъ, «онъ потерялъ бы любовь къ своему ремеслу».