Всеволод Соловьев - Современная жрица Изиды

Я же не сталъ бы разсказывать эту печальную и столь характерную для дѣятелей теос. общества исторію, не имѣя, на случай крайности, ея подтвержденія. Дѣло въ томъ, что несчастная м-съ Оклэй въ то время была менѣе сдержанна, чѣмъ въ послѣдствіи и дѣлилась кое-съ кѣмъ разсказами о своемъ отчаянномъ положеніи. У меня естъ письмо того времени (1886 г.) отъ одного лица, хорошо знавшаго эту даму, и въ этомъ письмѣ заключаются такія строки: «(переводъ дословный). Мистриссъ К. Оклэй съ грустью призналась мнѣ, что она все поняла; но что мужъ ея все же фанатикъ, больной и мономанъ, какъ она говоритъ. Невозможно ему открыть глаза, а потому ей остается только быть въ сторонѣ и молчать, она не можетъ открыто разорвать съ теософами». Эти строки въ интимномъ письмѣ того времени, писанномъ лицомъ, искренно расположеннымъ къ м-съ Купэръ-Оклэй, весьма доказательны и снимаютъ съ меня голословность. При крайней необходимости, ради возстановленія правды, мой корреспондентъ будетъ названъ.

Затѣмъ появляется перевоплощенная Марія Стюартъ, т. е. герцогиня Помаръ и — вотъ тутъ-то г-жа Желиховская дѣйствительно пребольно меня куснула! Признаюсь откровенно — изрядно куснула! Дѣло вотъ въ чемъ: Писалъ я мою «Изиду» спѣшно. Хоть и зналъ я, что будутъ мнѣ изъ за нея, какъ изъ за всякой слишкомъ откровенной правды, большія непріятности, хоть и шелъ на это, а все же надо было кое-гдѣ сдержать себя и помнить, что г-жа Желиховская воспользуется единственнымъ оружіемъ, ей доступнымъ. Сорвалась у меня (стр. 31) фраза о томъ, что m-me де-Морсье была «настоящимъ авторомъ теософическихъ брошюръ, издававшихся подъ видомъ произведеній дюшессы де-Помаръ лэди Кэтниссъ. Г-жа Желиховская, конечно, тотчасъ же за нее ухватилась смекнувъ, что, благодаря ей, легко сдѣлать сразу непріятность мнѣ и m-me де-Морсье и насъ поссорить. Написала она дюшессѣ, дюшесса къ m-me де-Морсье за объясненіями, m-me де-Морсье ко мнѣ за таковыми же — и пошло, поѣхало!

Теперь г-жа Желиховская, съ ехидными разсужденіями, приводитъ въ своей брошюрѣ письма, объясняющія, что m-me де-Морсье только переводитъ съ англійскаго на французскій произведенія герцогини де-Помаръ, а также посланное мною m-me де-Морсье „удостовѣреніе,“ въ которомъ я говорю, что сама m-me де-Морсье мнѣ никогда не разсказывала о характерѣ ея теософическихъ и литературныхъ работъ съ герцогиней и что я знаю объ этомъ изъ другого источника. Все это такъ; но это не мѣшаетъ мнѣ быть правымъ въ моемъ заявленіи. Пусть судитъ всякій: на брошюрахъ, о которыхъ я говорю, да и на другихъ произведеніяхъ Маріи Стюартъ, то бишь „дюшессы“, она обозначена авторомъ французскаго текста и нигдѣ не сказано, что это переводъ, а не оригиналъ. Сами же брошюры, подразумѣвавшіяся мною, состоятъ или изъ простыхъ выписокъ, или изъ компиляцій англійскихъ книгъ. Кто же, спрашивается, настоящій, какъ я говорю, авторъ такой работы — необозначенный переводчикъ или „дюшесса“?! По моему — не она, и я считаю даже, что такое присвоеніе чужого французскаго текста — неблаговидно.

Далѣе г-жа Желиховская приводитъ изъ моихъ писемъ середины 1884 года, нѣсколько насмѣшливыхъ фразъ, относящихся до m-me де- Морсье. Я писалъ это въ первое время моего съ ней знакомства (стр. 30 „Изиды“), когда я еще не узналъ ея достоинствъ и былъ далекъ отъ мысли, что мы сблизимся и станемъ друзьями. Я смѣялся надъ ея дѣйствительно въ то время чрезмѣрными увлеченіями теософіей, магнетизмомъ и всякими оккультностями. Весьма можетъ случиться, что г-жа Желиховская достигнетъ цѣли и насъ поссоритъ, а это мнѣ будетъ весьма больно. Словомъ — укусила!

Г-жа Желиховская пожаловалась на меня и графинѣ д'Адемаръ, объ „искусственной“ молодости которой я неосторожно выразился, никакъ не воображая, что мое замѣчаніе будетъ ей передано услужливой дамой. Но какая же „фальшь“ въ моихъ словахъ о ней, что „я зналъ ее совсѣмъ мало, никогда не слыхалъ отъ нея чего-либо „теософическаго“ и, какъ кажется, она ничѣмъ не отличалась?“ Все это было именно такъ; если же впослѣдствіи, когда я уѣхалъ уже изъ Парижа, она стала издавать теософическій журналъ — то это нисколько не разбиваетъ моего показанія.

Вотъ и всѣ, столь важно оповѣщенные, отвѣты мнѣ лицъ, задѣтыхъ моей сатирой!! Одинъ только остроумный обманъ ради перваго апрѣля.

1) Моя противница кидаетъ въ меня камнемъ за то, что я, будто бы, утаилъ отъ моихъ читателей о томъ, что напечаталъ, въ журналѣ «Ребусъ») описаніе перваго феномена Блаватской, въ маѣ 1884 г., т. е. «чтеніе ею закрытаго письма.» Это неправда. На стр. 240 «Изіды,» въ текстѣ моей «отставки» этотъ фактъ указанъ какъ одна изъ причинъ, побуждавшихъ меня послать эту отставку: «…, что она (Блаватская) желала воспользоваться моимъ именемъ и принудила меня подписать и публиковать описаніе феномена, полученнаго посредствомъ обмана (феноменъ съ письмомъ въ маѣ 1884 года).» Значитъ факта этого единственнаго напечатаннаго мною сообщенія о «феноменѣ» я и не думалъ скрывать. Да и къ чему 6ы я дѣлалъ это, разъ мое сообщеніе было напечатано въ журналѣ?!

2) На страницѣ 186 «Изиды» я привожу письмо Блаватской къ m-me де-Морсье, въ которомъ она описываетъ ей свое печальное положеніе и говоритъ о томъ, что я «толкую пустяки о махатмахъ и что я Ѳома невѣрный». Ради объясненія этого письма я упомянулъ, что Блаватская въ самую критическую для себя минуту получила отъ неизвѣстнаго друга нѣкоторую сумму денегъ и добивалась узнать черезъ m-me де-Морсье кто это прислалъ ей деньги. Только и всего. Но вотъ г-жа Желиховская (стр. 98 брошюры) объявляетъ, будто-бы я этимъ даю читателямъ возможность предположить, что это я послалъ Блаватской деньги. Ничего подобнаго у меня и въ умѣ не было, да и зачѣмъ это понадобилось г-жѣ Желиховекой? такъ, ради какой-то туманной инсинуаціи!.. Блаватская въ тѣ времена часто нуждалась и не разъ находились люди, ей помогавшіе. Одни дѣлали это прямо, другіе, смотря по отношеніямъ, тайно. Въ этомъ не было для нея ничего унизительнаго, да и г-жа Желиховская отлично должна бы знать, что бѣдность не порокъ и что безъ помощи друзей иной разъ не проживешь. Но я вовсе не желаю способствовать предположенію будто я помогалъ Блаватской. Между нами, ни съ той ни съ другой стороны, никакихъ денежныхъ счетовъ никогда не бывало. Блаватской я денегъ не давалъ ни въ долгъ, ни въ видѣ подарка — и заявляю объ этомъ.

3) Г-жа Желиховская, желая, по своему обыкновенію, опровергнуть неопровержимое, по поводу общеизвѣстнаго и курьезнаго факта, что Блаватская выдавала себя за вдову доселѣ здравствующаго ея мужа, заявляетъ, что она имѣла на это право. Она, видите-ли, «была признана таковою тифлисскими властями, выславшими ей въ 1884 г. свидѣтельство, гдѣ она была названа „вдовой Д. С. С. Н. В. Блаватскаго“. Не будучи съ нимъ въ сношеніяхъ болѣе двадцати-пяти лѣтъ, она совершенно потеряла его изъ виду и не знала, какъ и мы, — живъ онъ или умеръ. Это вина тифлисской полиціи, а никакъ не ея» (стр. 94 брошюры). Однако у меня въ рукахъ литографированная и засвидѣтельствованная копія этого самаго курьезнаго документа, высланнаго Блаватской по ея желанію тифлисскимъ полицмейстеромъ 7-го іюня 1884 г. Этотъ документъ приведенъ мною на 72 стр. «Изиды» и въ немъ Елена Петровна значится не вдовой, а женой Д. С. С. Н. В. Блаватскаго. Какъ есть ничего г-жа Желиховская не можетъ сказать, чтобы не отклониться отъ правды… Сколько разъ смѣялась она сама надъ этимъ мнимымъ вдовствомъ своей знаменитой сестры!