Всеволод Соловьев - Современная жрица Изиды

Елена Петровна увѣрила Гебгарда, что теперь, въ виду моего окончательнаго отъѣзда въ Россію изъ Парижа (о чемъ она узнала отъ г-жи Y.), настало самое удобное время отвратить отъ меня m-me де-Морсье, и такимъ образомъ вернуть эту крайне полезную, необходимую для «теософскаго» дѣла женщину и ея многочисленныхъ друзей на путь истины.

Герцогиня Помаръ и Драмаръ писали изъ Парижа, что отступничество m-me де-Морсье, пользующейся большимъ вліяніемъ, все испортило, что въ этомъ отступничествѣ ея виновенъ исключительно я, что если она отвернется отъ меня — ее легко будетъ заполучить въ «общество» снова, за нею вернутся остальные — и, такимъ образомъ, засохшая парижская теософическая «вѣтвь» возродится къ жизни, станетъ быстро развиваться, а я буду уничтоженъ, совсѣмъ стертъ съ лица земли.

Гебгардъ, настроенный «madame», написалъ 15 мая 1886 г. обстоятельное посланіе m-me де-Морсье. Онъ объяснялъ ей, почему въ Парижѣ, послѣ чтенія у нея моихъ документовъ, онъ исчезъ и съ тѣхъ поръ не подавалъ о себѣ вѣсти. Все это случилось вслѣдствіе его семейныхъ несчастій, которыми онъ былъ поглощенъ, а вовсе не потому, что онъ призналъ Блаватскую виновной. Затѣмъ онъ увѣрялъ, что мой переводъ невѣренъ и что Блаватская громогласно утверждаетъ это. Далѣе онъ, будто мимоходомъ, и очень неловко, чернилъ меня, касаясь, со словъ Блаватской, моей личной жизни и до полной неузнаваемости извращая факты, а также весьма прозрачно намекалъ, что я про нее, m-me де-Морсье, моего искренняго и мною уважаемаго друга, разсказывалъ самыя неподобающія вещи, такія вещи, сплетническое распространеніе которыхъ не можетъ простить ни одна порядочная женщина.

Такъ какъ m-me де-Морсье знала, что въ переводахъ моихъ, провѣренныхъ ея старымъ другомъ Бэссакомъ, нѣтъ ошибокъ и что они сдѣланы съ дѣйствительныхъ, а не подложныхъ оригиналовъ; такъ какъ клевета относительно фактовъ моей частной жизни была у нея передъ глазами, и такъ какъ никто и никакъ не могъ увѣрить ее, что я способенъ разсказывать о ней неподобающія вещи, — это милое письмо не произвело никакого дѣйствія.

Вотъ тогда-то и была вызвана въ Эльберфельдъ г-жа Y. для подкрѣпленія артиллеріи. Побесѣдовавъ съ нею и выслушавъ ея показанія (показанія моего друга, преданнаго правдѣ и мнѣ), Гебгардъ снова писалъ m-me де-Морсье, извѣщая ее о пріѣздѣ въ Эльберфельдъ самой достовѣрной свидѣтельницы и моего близкаго друга, стремящагося только защищать меня:

«… Quant à la lettre dite la confession de mad. B., m-r Sol. a montré à mad. У. et l'original et la traduction de l'expert. Mad. У. a de suite montré à Sol. que l'expert avait mal traduit une tournure de phrase, qui, il est vrai, se prétait à une autre signification pour une personne ignorant la portée de la phrase. Mad. У. a été assez indignée de voir que M-r S. faisait si peu de cas de cette bévue qu'il aurait du découvrir lui même… Sur la demande de mad. У. de lui permettre de faire la copie M-r S. a refusé net, disant avec. emphase qu'il se regardait comme le défenseur du Christianisme contre la Théosophie etc.» [83] Что касается такъ называемой «исповѣди» г-жи Б., г. Сол. показалъ г-жѣ Y. и оригиналъ, и переводъ эксперта. Г-жа Y. тотчасъ же указала С., что экспертъ неправильно перевелъ одинъ оборотъ фразы, дѣйствительно поддающейся для придачи ей иного смысла въ глазахъ человѣка, не знающаго ея важности. Г-жа Y. пришла въ немалое негодованіе, видя, что г-нъ С. придаетъ такъ мало значенія этой ошибкѣ, которую онъ самъ долженъ былъ бы замѣтить… На просьбу г-жи Y. позволить ей снять копію г-нъ С. наотрѣзъ отказалъ, напыщенно говоря, что онъ считаетъ себя защитникомъ христіанства противъ теософіи и т. д. .

И такъ, я показалъ г-жѣ Y., поѣхавшей въ Эльберфельдъ для того, чтобы защищать правду, «переводъ», котораго у меня съ собою не было, показалъ его для сличенія тутъ же съ оригиналомъ, зная, что въ этомъ переводѣ сдѣлано мною, конечно съ опредѣленной, низкой цѣлью, искаженіе смысла!!

На какую всеобщую несообразительность разсчитывали эти дамы, т. е. Блаватская. и Y., согласившись между собою выдумать подобную милую нелѣпость! Во всякомъ случаѣ, теперь русскія письма «madame» напечатаны, а ихъ оригиналы и переводы, въ то время сличенные и засвидѣтельствованные Бэссакомъ, съ приложеніемъ его оффиціальныхъ штемпелей и обозначеніемъ числа, мѣсяца и года, находятся въ надежномъ мѣстѣ, всегда готовые для какой угодно экспертизы. Поступокъ г-жи Y. выступаетъ въ полномъ его блескѣ.

Это лишь малый образчикъ той лжи, которую свидѣтельствовала, относительно меня, г-жа Y. своему гостепріимному хозяину Гебгарду — какъ значится въ его собственноручныхъ письмахъ, переданныхъ мнѣ m-me де-Морсье. Г-жа Y. послушно повторяла, все, что приказывала ей говорить Блаватская, а Гебгардъ, наэлектризованный ими, терялъ всякое соображеніе и вѣрилъ, или дѣлалъ видъ, что вѣритъ всему безусловно.

Наконецъ они рѣшили, что самое лучшее — выдать меня за… сумасшедшаго! Гебгардъ писалъ:

«… S. n'est peut-être pas assez fou pour qu'on soit forcé de l'enfermer dans une maison spéciale pour les malades de cerveau, mais il n'est pas moins dangereux. Si mad. Y. et sa fille ne défendaient pas constamment m-r S. contre mad. Blav. disant avec conviction que c'était un homme d'une nature d'élite [84] Вотъ даже какого комплимента я удостоился! А бѣдный Гебгардъ и тутъ ничего не соображалъ, не видѣлъ, какъ его дурачили ловкія дамы. , mais malheureusement très excitable et evidamment non responsable de ses actes et paroles, — je serais tenté de croire que mad. Y. tâchait de trouver un biais dans l'interêt de mad. Blavatsky. Mais le doute n'est plus permis… Vous avez été comme moi la dupe d'un homme, qui n'est pas dans son état normal et que l'on doit plutôt plaindre que condamner» [85] «… С., быть можетъ, не настолько сумасшедшій, чтобъ были вынуждены запереть его въ спеціальное заведеніе для больныхъ мозговыми болѣзнями; но онъ отъ этого не менѣе опасенъ. Еслибы г-жа Y. и ея дочь не защищали постоянно г. С. противъ г-жи Блаватской, съ убѣжденіемъ говоря, что это человѣкъ избранной натуры (?); но, къ несчастію, очень легко возбуждающійся и, очевидно, неотвѣтственный за свои дѣйствія и слова, я былъ бы склоненъ думать, что г-жа Y. старается найти уловку въ интересахъ г-жи Блаватской. Но сомнѣніе больше не позволительно… Мы съ вами были одурачены человѣкомъ, не находящимся въ своемъ нормальномъ состояніи, и котораго слѣдуетъ скорѣе сожалѣть, чѣмъ обвинять». .

А потому… а потому отъ меня требовалось, — и m-me де-Морсье поручалось сообщить мнѣ это, — чтобы я немедленно прислалъ въ Эльберфельдъ оффиціальное письмо, въ которомъ бы заявилъ, что всѣ мои разоблаченія «madame» — съ моей стороны ложь и клевета на нее, и что я отъ всего этого отказываюсь. Если же я не исполню приказанія, то сейчасъ же мнѣ будетъ устроенъ, такъ или иначе, такой публичный скандалъ, который погубитъ меня и мою семью.

Въ заключеніе Гебгардъ совѣтовалъ m-me де-Морсье никому не показывать «документы по дѣлу Блаватской» (le dossier Blavatsky), такъ какъ главный ея обвинитель — сумасшедшій.

M-me де-Морсье отвѣчала Гебгарду: «Je dois vous dire que je n'ai nullement l'intention de servir d'intermédiaire entre m-me Blavatsky et m-r Solovioff. Cependant, pour cette fois, puisque c'est vous qui avez cru devoir m'écrire en ami, vous me permettrez de vous répondre quelques mots. En premier lieu les affaires de la Société Théosophique ne me regardent plus, puisque j'ai donné ma démission de membre. C'est avec un soupir de soulagement que j'ai tiré une barre sur tout cela rendant grâce au Ciel. Quant aux preuves nouvelles que vous m'apportez sur le débat en question, avec un peu de réflexion vous comprendrez qu'elles n'ont pas de valeur pour moi. M-r Sol. est notre ami, il a vécu pendant des mois dans l'intimité de notre famille, nous avons donc quelques raisons de prétendre le connaitre fort bien. M-me Y. et sa fille (bien que j'aie vu la première quelques jours à Paris) sont de parfaites étrangères pour moi et leur parole ne peut pas tenir en face de celle de m-r Sol. Lorsque m-r Sol. viendra me dire à moi même ou m'écrira ce que vous prétendez qu'il a dit à m-me Y.- nous verrons, mais je suis fort tranquille à ce sujet. M-r Sol. maintiendra tout ce qu'il a écrit et signé de son nom à Paris. Il ajoutera seulement (et c'est là le point qui peut expliquer tous les bavardages qui ont cours), qu'il n'a nullement eu l'intention de condamner m-me Blav. au sujet de sa vie privée, laquelle ne nous regarde en aucune faèon, mais qu'il la condamne sur le chef de toutes les faussetés qu'elle a commises pour fonder la Société Théosophique. C'est ce que moi même je vous ai dit, Monsieur, dans mon salon.