Всеволод Соловьев - Современная жрица Изиды

Таковъ „прологъ“ интересной, многоактной драмы, называющейся „теософическимъ обществомъ“. Герои встрѣтились на фермѣ братьевъ Эдди, — у „платформы“, на которой появлялись странные духи „en chair et en os“ грузинъ, нянекъ, русскихъ чиновниковъ, — встрѣтились и поняли другъ друга. Они сразу увидѣли, что у нихъ общая „звѣзда“, что они одного поля ягоды и что, поэтому, должны соединиться крѣпкими, неразрывными узами дружбы. Олкоттъ употребилъ всѣ мѣры для того, чтобы „муссировать“ Блаватскую, онъ наболталъ о ней всякихъ чудесъ въ своихъ корреспонденціяхъ — и достигъ цѣли: ея статьи стали цѣниться, о ней заговорили, заинтересовались ею, ея портретъ долженъ былъ появиться (хотя, впрочемъ, не появился) на страницахъ „Grafic“. Она не осталась въ долгу — напечатала двѣ статьи съ восторженными отзывами о книгѣ Олкотта, которая еще не вышла въ свѣтъ, но уже печаталась.

Извѣстность въ спиритическихъ кружкахъ и значительный литературный заработокъ поставили на ноги Елену Петровну. Богатыя ея способности и смѣлая фантазія развивались быстро — теперь, благодаря рекламамъ Олкотта, она становилась ученой женщиной, необыкновеннымъ медіумомъ, талантливой путешественницей по Африкѣ и Судану… Подъ ногами чувствовалась твердая почва. Одно тревожило: а вдругъ пойдутъ открытія изъ иного періода ея жизни, да пойдутъ еще изъ Россіи, отъ людей, заслуживающихъ полнаго довѣрія! — тогда все пропало.

При первомъ же звукѣ, намекнувшемъ ей на возможность такой опасности, она заволновалась и тотчасъ же рѣшила самый лучшій образъ дѣйствій. Еще не зная, что скоро ей понадобится роль „чистой дѣвственницы“, она превратилась въ кающуюся Магдалину. Она обезоруживала своего русскаго корреспондента (казавшагося ей опаснымъ) искренностью и чистосердечіемъ раскаянія. „Была въ полномъ мракѣ; но увидѣла свѣтъ — и всю себя отдала этому свѣту, — объявляла она, просто и задушевно, — спиритизмъ есть великая истина — и я до гроба буду служить ей…“

Не худо однако было бы, чтобъ еще кто-нибудь подтвердилъ ея слова русскому корреспонденту, для его окончательнаго успокоенія. И вотъ она ухватывается за того же Олкотта, нисколько не подозрѣвая, какъ это наивно и сшито бѣлыми нитками. Она сначала посылаетъ фотографическое изображеніе своего друга съ его подписью, а затѣмъ самъ Олкоттъ пишетъ въ Петербургъ длинное посланіе о чудесахъ спиритизма, интересъ къ которымъ охватываетъ всю Америку. Но дѣло не въ спиритизмѣ, а въ слѣдующихъ строкахъ:

„Je m'estime très heureux d'avoir fait la connaissance de M-me de Blavatsky, de laquelle il n'est pas trop dire qu'elle possède plus de savoir occulte en fait de relations mysterieuses entre les deux mondes (de Matière et d'Esprit) que toute autre personne-dans ce pays du moins. La sévérité de sa vie et l'enthousiasme qui l'anime toujours pour tout ce qui touche au Spiritisme offrent aux spiritualistes americains un fort bel exemple de conduite et de foi sincère [107]…“

Этотъ „аттестатъ“ написанъ даже на почтовой бумагѣ Елены Петровны, да и редактированъ, какъ и все длинное письмо, очевидно ею, ибо я знаю, съ какими ужасными выраженіями и ошибками писалъ Олкоттъ по-французски въ 1884 году. Нельзя же предположить, что десять лѣтъ передъ тѣмъ онъ зналъ французскій языкъ несравненно лучше.

Въ это время среди американскихъ спиритовъ произошелъ неожиданный и крупный скандалъ. Были медіумы Holmes. У нихъ на сеансахъ матеріализовался духъ молодой дѣвушки Кэти Кингъ. Почтенный старикъ Робертъ Дэль Оуэнъ, очень извѣстный въ спиритической литературѣ, занимавшійся уже около двадцати лѣтъ пропагандой спиритизма, особенно заинтересовался этой матеріализованной дѣвушкой. Нѣсколько мѣсяцевъ наблюдалъ онъ ее на ежевечернихъ сеансахъ у Holmes, бесѣдовалъ съ нею, она его называла «отцомъ», а онъ ее «дочерью». Въ доказательство своей отеческой нѣжности, онъ дарилъ Кэти Кингъ браслеты, кольца и т. д., предполагая при этомъ, что она, послѣ сеансовъ, уноситъ его подарки въ міръ духовъ — и тамъ они дематерьялизуются, поступаютъ, такъ сказать, въ общую экономію природы. Зачѣмъ онъ, въ такомъ случаѣ, дарилъ ей цѣнныя вещи — на это, конечно, очень трудно отвѣтить, не будучи въ его положеніи. Впрочемъ подобная дочка можетъ заставить дѣлать еще и не такія глупости.

Вдругъ является къ почтенному Оуэну нѣкто Лэсли, тоже спиритъ, плачетъ и объявляетъ:

— А вѣдь дѣло-то не ладно!

— Что такое?

— Да то, что мы обмануты самымъ низкимъ образомъ: Кэти Кингъ не духъ, а живая женщина.

— Этого не можетъ быть! — въ негодованіи восклицаетъ Оуэнъ, — я такъ полюбилъ ее, она такая славная, она не можетъ обмануть меня — все это гнусная клевета на мою милую дочку!

Но тутъ Лэсли вынимаетъ всѣ подарки, нисколько не дематерьялизованные, и называетъ ту смѣлую особу, которая такъ удачно изображала изъ себя духа!

Оуэнъ въ полномъ отчаяніи и заболѣваетъ съ горя. Оправившись и нѣсколько прійдя въ себя, онъ желаетъ удостовѣриться въ обманѣ — и мнимая Кэти Кингъ, при немъ и при другихъ свидѣтеляхъ, наряжается духомъ и продѣлываетъ все, что надо, съ полной отчетливостыо. Старикъ убѣждается въ обманѣ и, какъ честный человѣкъ, не боясь никакихъ насмѣшекъ, объявляетъ обо всемъ печатно, въ газетахъ.

Поднимается буря, образовываются два лагеря, печатная борьба ожесточается. Е. П. Блаватская, съ присущей ей энергіей, бьется за то, что нѣтъ никакого обмана, что Кэти Кингъ — духъ и что тутъ «конспирація».

Она разсказываетъ всю эту исторію своему корреспонденту и пишетъ далѣе:

«Вся эта гнусная исторія не болѣе и не менѣе какъ заговоръ (теперь почти доказанный) протестантскаго іезуитскаго общества „The Youngmen's Chrіstian Association“ — громадное общество, разсѣянное по всѣмъ городамъ Америки. Онъ (Р. Д. Оуэнъ) нравственно убилъ себя этимъ въ общественномъ мнѣніи, его всѣ журналы подымаютъ на смѣхъ. Напримѣръ, такая штука: „Соучастница Лэсли (извѣстнаго подлеца и вора, укравшаго на милліоны (!!) въ желѣзныхъ дорогахъ) наряжается въ костюмъ духа Katie, и въ приготовленной для того комнатѣ и „кабинетѣ“, при Роб. Оуэнѣ и другихъ показываетъ, какъ она представляла духа. Въ этотъ самый вечеръ и часъ, настоящая Katie King является передъ 20 человѣками свидѣтелей на сеансѣ у оклеветанныхъ медіумовъ Holmes“. Всѣ журналы наполнены pro и contra. Ничего, будемъ утѣшаться пословицей, за вульгарность коей прошу извиненій заранѣе: Богъ не допуститъ, такъ и свинья не съѣстъ. Я не знаю ни одного болѣе ловкаго мошенничества, какъ эта исторія. Бѣдный Robert Dale Owen, если у него откроются глаза, то боюсь я, что бѣдный старикъ не выдержитъ удара. Въ настоящую минуту я горжусь тѣмъ, что быстро дѣлаю прозелитовъ… Для спиритизма я готова работать день и ночь, лишь бы былъ у меня кусокъ хлѣба, да и то только потому, что голодной трудно работать…»

Она работала дѣйствительно много — печатала статью за статьей и въ то же время переводила безконечныя корреспонденціи Олкотта о чудесахъ у братьевъ Эдди. Она писала отъ 11 февраля 1875 г.: