Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

того, чтоб возвысить свой римский -костел, а наше православие

понизить. Сталась бы через то православным народам

неутолимая жалость. Поэтому, уж если с ними вступать в союз, то

разве с тем только договором, чтобы, в случае счастия в войне, оные народы были оставлены в своей православной вере по

восточному исповеданию. Великим государям союз с поляками

только затем и может быть нужен, чтоб сохранить и множить

святую веру и расширить пределы нашего государства по Днестр

и по Случ. Только вот в том и дело, что хоть и заставить их

присягнуть прежде союза с ними, то на их присягу положиться

нельзя, потому что, как я говорил уже, у них папа и ксендзы

всякую присягу разрешают>.

В начале 1685 года гетман отправил в Москву посланцем

Кочубея с инструкциею, в которой обширно описывались коварные

поступки поляков и излагались желания малороссиян: отыскивать

у поляков русских исконных владений1, заступиться за

православную веру, которая терпит в польских областях гонения и

поругания, и оставить во владении Войска Запорожского села по

сю сторону реки Сожи, издавна принадлежавшие Войску

Запорожскому и в недавнее, время <���заеханные> сыном гетмана, ста-

родубским полковником Семеном Самойловичем.

Эту полосу земли просили удержать собственно для того, чтоб

там поселить остававшихся еще без приюта правобережных про-

чан2.

Чтобы более расположить Москву к своим взглядам, Самойло-

вич послал в Приказ письмо ясского архимандрита Исайи, сообщавшего о разговоре с великим сераскиром Сулейманом-пашою; из

этого письма можно было заключить, что турки ценят мир с Мое-

1 <���Поневаж вся тогобочная Днепра сторона - Подоле, Волынь, ГХод-

ляше, Подгорье и вся Червоная Русь, которых славные и старинные места

Галич, Львов, Перемышль, Ярослав; Люблин, Луцк, Владимир, Острог, Заславле, Корец и иншие знайдуются, всегда до монархов российских от

початку бытия здешних народов належали и тылько сто лет з невеликим

злишком тому времени як Польское Королевство ними овладело, теды

при таких польское стороны незычливостях, же оны всегда на упадок

Российской монархии чыгают, безгрешно було бы преславного царства

российского стороне свое искони вечное, хотя по троху одисковати при

Божой помочи, углядаючи способного времени>. (А. И. Д., подлинники, № 458).

2 <���Многие тогобочные як войсковые так посполитые люди старинные

малороссийские обыватели, прихилившихся сюда -до нас, не могут мети

довольного прожития за теснотою земли>. (А. И. Д., подлинники, № 458).

376

ковским государством, и Россия может надеяться для себя выгод от

дружбы с Турциею более, чем от союза с поляками.

Так, малороссияне, находясь под влиянием давней вражды

своей к полякам, отбивались и руками и ногами от дружбы и

союза с ними и хотели вовлечь Московское государство снова

в войну с Польшею. И духовные лица, и светские, и старшины, и простые козаки, и поспольство - все сходились на этой

старой неприязни; для всех было прискорбно, что дело свободы

малороссийского народа остановилось на полдороге; все видели, что виною этому поляки, и у всех было заветное желание

выручить весь православный русский народ от власти католических

панов.

1685 год был тяжел для гетмана Самойловича. Он перенес

разом две семейные потери. Его дочь Прасковья недавно была

выдана за боярина Федора Петровича Шереметева, и гетман

упросил боярина Василия Васильевича Голицына назначить его зятя

в Киев воеводою, хотя малороссияне были недовольны тем, что

гетман рассаживает на начальнические места своих родных и

свойственников. Молодая боярыня Прасковья Ивановна

разрешилась от бремени, и хотя уже оправлялась от родильной болезни, но, получивши известие о том, что муж ее внезапно заболел, так

была потрясена, что лишилась чувств и, после двухдневных

страданий, умерла 20-го марта. Она была погребена в Михайловском

монастыре в Киеве, в присутствии Мазепы, прибывшего от

гетмана узнать о здоровье боярыни. Ее смерть подала повод к

подозрениям, что молодая боярыня была испорчена. Она оставила

новорожденного сына, и гетман потребовал возвращения данного

дочери приданого, для чего в июле 1685 года посланы были в

Киев Неплюев и генеральный асаул Мазепа: они отобрали не

только все, данное покойной в приданое, но и подарки, врученные

ей и мужу во время свадьбы старшинами, полковниками и их

женами, присутствовавшими на свадебном пиру, на том

основании, что каждый, даривший новобрачных, имел в виду угодить

тем гетману1. Оригинальная черта тогдашних нравов! Затем

постигло Самойловича другое горе: 10-го мая, в Троицын

понедельник, скончался старший сын его Семен, стародубский полковник.

Когда горестная весть об этом пришла к Самойловичу, у него

был тогда окольничий Леонтий Романович Неплюев; он утешал

отца и вместе с ним ездил в Макошинский монастырь учинить

1 Все теди тое щоколвек паны полковники даровали так боярину, як

и самой небощце боярине, мается без жадных споров в дом ясневельмож-

ного пана гетмана ворочати от боярина его милости для того, же каждой

собе на ласку гетманскую.зароблял, а не о якую иншую побочную ста-

раючись ласку. (А. И. Д. Мал. Дела. св. 67).

377

покойному последнее целование1. Этот Неплюев привез тогда

гетману грамоту на пожалованные ему деревни в Кромском уезде.

Всемогущий тогда любимец царевны Софии, Василий Васильевич

Голицын, получивши известие о смерти гетманского сына, писал

гетману утешительное сочувственное письмо, называя Самойлови-

ча приятелем и любезнейшим братом.

Уже несколько месяцев шла переписка московского

правительства с гетманом об избрании в Киеве митрополита с таким

условием, чтоб митрополия киевская зависела не от

константинопольского, а от московского патриарха. Еще осенью 1684 года

гетман получил внушение устроить это дело. Кандидатом на

митрополию был тогда архимандрит киево-печерский Гизель, и в

феврале 1685 года по просьбе, посланной к константинопольскому

патриарху, патриарх Парфений прислал грамоту, которою

предоставлял <���архиепископу московскому, созвавши трех архиереев, посвятить соборне в митрополиты Иннокентия Гизеля>. Но Гизель

умер и Самойлович стал рекомендовать в сан ^митрополита луцкого

епископа Гедеона Четвертинского. Заручившись грамотой

константинопольского патриарха, гетман, по воле московского

правительства, намеревался воспользоваться ей для избрания, вместо

Иннокентия Гизеля, другого лица в сан киевского митрополита, и поручил Лазарю Барановичу, как блюстителю митрополичьего