Дэвид Шефф - GAME OVER Как Nintendo завоевала мир

Хэнк Роджерс, оставшийся после завершения сделки в хороших отношениях с «Элоргом», письменно обратился к Беликову от имени Пажитнова. Он писал: «Если кто-то вырастил яблоню, приносящую вам много яблок, вы должны поделиться яблоками, ведь это поощрит его сажать еще больше яблонь».

Ответа на это письмо он так и не получил; команду «Элорга» оно не очень впечатлило. Квартира Пажитнова была лучше квартир большинства его начальников из Академии наук и сотрудников «Элорга», вдобавок к всемирному признанию, немыслимому для любого другого советского гражданина.

Пажитнова поразило, что американцы не могли поверить в его спокойное отношение к происходящему. Он решил, что это ключевое различие между ним и большинством людей Запада, где финансовое вознаграждение служит критерием успеха. «Для меня высшей наградой является то, что в мою игру играют везде», — говорит он. Однажды в 1989 году его позвали к телефону в Вычислительном центре, чтобы он поговорил с журналистом, писавшему статью о Tetris .

Каждым вопросом журналист пытался добиться от Пажитнова признания в своей обиде, но он сказал журналисту: «Я сделаю еще игры и отправлю вам. Если хотите, воюйте сами».

Советский Союз становился дружелюбнее, и с расширением торговых возможностей Пажитнов мог использовать успех своих творений в своих интересах, лицензируя игры и другие программы через несколько совместных предприятий, которые платили ему небольшие авансы и роялти. На эти скромные доходы он купил свою первую машину — подержанные «жигули», которые были русским клоном устаревшей модели Fiat. У семьи Пажитнова было и еще кое-что: у Пети и Димы, сыновей Алексея, была одна из двух единственных NES в СССР (вторая была у детей его друга, Владимира Похилько).

Весной 1989 года Пажитнов в качестве туриста вылетел в Токио рейсом «Аэрофлота» Москва — Токио. Пажитнов редко выезжал за пределы Москвы, поэтому не отрываясь смотрел в иллюминатор. К тому же он болел гриппом и не мог заснуть. Он наблюдал за пятнистыми облаками и видневшимся под ними океаном и с нетерпением ждал посадки.

В аэропорту Нарита, получив свой небольшой чемоданчик и неловко пообщавшись с таможней, Пажитнов не увидел никого знакомого и начал волноваться. Возможно, подумал он, это какая-то ошибка. Он не говорил по-японски и с трудом мог объясниться по-английски. Было ясно, что никто в аэропорту не говорит по-русски, поэтому он отправился в зал ожидания и сел перед телевизором с большим экраном.

Спустя какое-то время Пажитнов наконец услышал свою фамилию среди множества японских. Он подбежал к телефону и назвал свое имя в трубку. На связи был Хэнк Роджерс, который сказал: «Сиди там, я почти приехал».

Наконец Пажитнов увидел в толпе лицо Роджерса с густой черной бородой. Он тут же встал и обнял своего друга.

Больше всего на свете Пажитнову хотелось хорошо выспаться и выздороветь, но Роджерс и слышать ничего об этом не хотел. Сев в машину, они поехали в мегаватты неона, придававшего дневному Токио неестественную бледность; Роджерс потащил русского за собой в здание, в лифт, на самый верх токийского универмага. Захватывающий вид не произвел на Алексея сильного впечатления, зато позже он был должным образом вознагражден, когда Роджерс по пути остановился у супермаркета, чтобы купить еды. Там было больше еды, чем Пажитнов когда-либо видел в одном месте: «Когда ты видишь это в кино, ты думаешь, что все это специально свезено в одно место для большего эффекта». Он не мог поверить, что люди спокойно блуждали между полок с этими замечательными товарами, что-то выбирали, рассматривали коробки, не брали фрукты из-за того, что они были побитыми. Его жена Нина просила сделать снимки Токио, поэтому он стал фотографировать полки с едой. Перед отъездом на деньги Роджерса он купил джинсы, видеомагнитофон, небольшой цветной телевизор, CD-плеер, пару «Уокманов» и игрушек для детей.

Затем они проехали через весь Токио в Йокогаму, где жил Роджерс; там Пажитнов наконец-то выспался и выздоровел, оттуда началось его трехнедельное японское приключение. Первую неделю он провел, сопровождая Роджерса в йокогамских офисах BPS, где встречался с сотрудниками и без перерыва расспрашивал их о видеоигровой индустрии. Он был поражен техническим мастерством программистов и их современным инструментарием; он впитывал информацию о методах продаж и распространения игр.

Затем Роджерс отвез Пажитнова в Киото на скоростном поезде. Для встречи с представителями Nintendo Пажитнов впервые со дня свадьбы надел галстук. Его очень обходительно приветствовали в главном офисе, где он встретился с Хироси Иманиси, а также с начальником отдела маркетинга и другими руководителями NCL. Он встретился с японскими коллегами-инженерами, в том числе с Гумпеем Ёкои и разработчиками из команды R&D 1, а также с игровым разработчиком Сигэру Миямото.

В середине дня Пажитнов ослабил галстук, поправил прическу и был препровожден в кабинет Хироси Ямаути, где при помощи переводчика состоялся короткий и немного натянутый разговор. Ямаути сказал Пажитнову, что надеется на новый Tetris от него, и отметил, что у них должны сложиться долгие и плодотворные отношения.

Пажитнов успел немного поработать в NCL. Несколько измененная версия Tetris для Game Boy еще не была им одобрена (Nintendo предоставляла право утверждения версии, которое Роберт Стайн только обещал). Проверяя игру, Пажитнов нашел в программе ошибку и вместе с командой инженеров из NCL поработал над ее устранением. Ему показали и отдел разработок компании, который произвел на него гораздо большее впечатление, чем то, что он видел в BPS. Комнаты были заставлены рядами машин, которые в автоматическом режиме проверяли игры. Nintendo тестировала игровые картриджи, которые производились и собирались десятком конкурирующих субподрядчиков. Проверялись восемьдесят картриджей из каждой тысячи. Некоторые разбирались инженерами для проверки внутреннего устройства, другие тестировались автоматически. Если хоть у одного из этих восьмидесяти картриджей обнаруживалась проблема, возвращалась вся тысяча. «Все было так же строго, как у военных в Москве», — рассказывал позднее Пажитнов.

Помимо бизнеса, русский ходил в рестораны, где пил много саке и пива. Впервые в жизни он попробовал джин-тоник и сходил в караоке-бар, правда, петь отказался.

Соединенные Штаты Пажитнов впервые посетил в январе 1990 года. Поездка спонсировалась совместным русско-японским предприятием, с которым он сотрудничал в Москве. Первой остановкой после череды перелетов через Нью-Йорк и Чикаго стал Лас-Вегас, где проходила выставка бытовой электроники. Прилетев из бедной Москвы с ее бесчисленными очередями за хлебом, он оказался на выставке 1990 года, где единственная очередь стояла в буфет со шведским столом за 3,69 доллара. Прикуривая сигарету Kool от зажигалки с надписью «Я люблю Лас-Вегас», он с удивлением рассматривал лобби своего отеля. «Значит, вот как выглядит типичный американский город», — сказал он за коктейлем Джилмэну Луи.