Александр Сидоров - Песнь о моей Мурке

В строке «Если рожа не подбита, недостоин ты бандита» упоминание бандита в положительном смысле позволяет отнести рождение песни к периоду до 1926 года, поскольку позднее в профессиональном уголовном мире формируются нормы, согласно которым бандитизм считается позорным и недостойным занятием (наряду с хулиганством). В 30-е годы куплет про бандита вряд ли мог звучать в уголовной среде; он мог сохраниться лишь в городском фольклоре дворовой шпаны и хулиганов.

В книге Бориса Солоневича «Молодежь и ГПУ» (вышла в болгарском издательстве «Голос России» в 1937 году) автор описывает, как ему пели эту песню беспризорники, а действие относится еще ко времени Гражданской войны:

«Сенька подбоченился и потопал по песку босыми ногами… И начал чистым ясным голоском пeсенку вора:

Тут Сенька разухабисто подмигнул, шевельнул плечами, и видно было, что на полу он иллюстрировал бы пeсенку залихватским танцем…

…Дальнeйшие приключения вора развиваются своим чередом… Вот он «весело подыхает»:

Приключения неунывающего воришки продолжаются и в раю:

В песне, которую исполняет Сенька, присутствует отрывок о путешествии на Луну, а последний куплет несколько отличается от всех других, известных исследователям. Это указывает на знакомство Солоневича не только с утесовской, но и с устной «босяцкой» традицией. Впрочем, с нею Солоневич мог познакомиться и значительно позже описываемых событий, а затем перенести песню во времена, когда ее еще не существовало, — для придания колорита или из-за забывчивости.

Несомненно, «Гоп со смыком» появился в уголовной среде. И дело не только в том, что в песне достаточно жаргонных выражений: фомка, шпайер, выдра, окалечить (на старом жаргоне — обокрасть, ограбить), шалман… Не менее важно и то, что у «Гопа» есть более ранние источники в уголовном песенном творчестве. Например, песня «Я парень фартовый», действие которой происходит во время Гражданской войны (однако и эта песня, видимо, представляет собой переделку еще более старой, вероятно, дореволюционной, «Я родился быть фартовым» — о грабителе и убийце). Некоторыми биографическими обстоятельствами (рождением на Подоле, грабежами, «шикарной» жизнью на добытые деньги, арестом и заключением) герой очень напоминает Гопа:

Достаточно уверенно можно констатировать, что место возникновения баллады о Гопе со смыком — Киев. Об этом свидетельствует не только устойчивый мотив о рождении героя на Подоле (то есть в киевском районе), но и наличие среди самых старых записей украинизированных вариантов песни.

К тому же выводу приходит в автобиографической повести «Паутина (Юность в неволе)» и немец Артур Вейлерт, который провел в ГУЛАГе тринадцать военных и послевоенных лет. Он пишет:

«Пели и грубую, глупую бандитскую песню «Гоп со смыком»:

— Жил-был на Подоле Гоп со смыком, да, да. Славился своим басистым криком, да, да. — И т. д., сто двадцать три куплета.

Эту песню я потом слышал во всех тюрьмах, во всех камерах, в которых я вынужден был находиться. Она была как бы гимном детей подземелья, входила в их обязательную программу. Потом, через много лет я был в Киеве и вдруг узнал, что этот «Подол» — один из киевских городских районов. Вполне возможно, что песня идет из Киева».

Кстати, почему именно Подол выбран местом рождения Гопа? Любопытное пояснение дал мне киевлянин Михаил Абрамов: «У читателя (не киевлянина) может возникнуть вопрос: а почему «Жил-был на Подоле Гоп со смыком»? Почему на Подоле? Вы пишете, что Подол — район в Киеве. Но Подол — это особый район. Само название Подол говорит, что это низ. Это район, примыкающий к Днепру, где со времен Киевской Руси жил люд торговый, ремесленный, «низкий», в отличие от князя и дружины с челядью, живших на горе. Подол всегда считался районом людей ушлых, районом босяцким, бандитским. У меня еще сохранились детские впечатления (середина 50-х) от знаменитого Подольского базара. В силу удобства сообщения на базар съезжались подводы не только из окрестных сел, но и по реке из Черниговских и даже Черкасских. Поэтому туда ездили хозяйки со всего города, чтоб дешевле купить. Возможно, из-за того, что я смотрел снизу, базар казался неимоверных размеров. Шумный, яркий, где смешались языки — украинский, русский, идиш, татарский, рома — что угодно. Именно там и должен был промышлять Гоп со смыком».

В некоторых поздних вариантах (например, у Аркадия Северного) первая строка звучит так: «Родился на форштадте Гоп со смыком». Таким образом, связь с Киевом утрачивается: форштадт — пригород, окраина (нем., также идиш). Одновременно появляется связь с Одессой, где существуют, в частности, Греческий форштадт и Военный форштадт. Впрочем, «форштадтов» на самом деле достаточно и в других городах, где были немецкие поселения; на Украине это, например, Феодосия.

Еще одно свидетельство того, что первые варианты «Гопа» записаны на Украине — наличие в них строки «Первый допр скучает без меня» (в дальнейшем вместо «допр» пели «тюрьма» или «исправдом»). Аббревиатура расшифровывается как «дом принудительных работ», одна из разновидностей советских тюрем 20-х годов.

В «Комментариях к роману “Двенадцать стульев”» Ю.Щеглов пишет: «В соответствии с тогдашним Исправительно-трудовым кодексом РСФСР (ИТК РСФСР) к «местам заключения» относились, в частности, «учреждения для применения мер социальной защиты исправительно-трудового характера»: дома заключения, или домзаки, исправительно-трудовые дома, или исправдома, «трудовые колонии», «изоляторы специального назначения», или специзоляторы и т. д. Терминология порою варьировалась в различных республиках, и учреждения, называемые в российском ИТК «исправительными домами», в украинском ИТК именовались «домами принудительных работ». В допрах содержались находящиеся под следствием граждане, а также отбывали наказание лица, осужденные на срок свыше шести месяцев, но обычно не более двух лет, и при этом не признанные «социально опасными». Осужденные на срок свыше двух, но не более пяти лет отправлялись в трудовые колонии, а лишенные свободы за тяжкие преступления — в специзоляторы». Судя по упоминанию в песне допра, герой изначально не относился к разряду серьезных преступников, а был мелким «шпанюком», совершающим незначительные преступления — то, что сейчас на жаргоне именуется «баклан» (хулиган).