Гаральд Граф - Императорский Балтийский флот между двумя войнами. 1906–1914 гг.

В Харьков поезд пришел рано утром. Вокзал был почти пуст. Казалось, что такой большой город должен иметь и соответственно большой вокзал, но такого впечатления он не производил, да и находился, видимо, на окраине города. Когда поехали дальше, то потянулся ряд домиков‑дач с садиками. Мы ведь теперь находились в сердце Малороссии, и хотелось увидеть что‑нибудь особенно характерное для нее – хатки, степи и казаков в свитках. Скоро и показались хутора с беленькими домиками, журавли колодцев и церковки.

Юг заставлял себя все больше чувствовать. Становилось все теплее и теплее. Открылись виды на степи. Теперь они были в полной своей красе – бесконечный ковер зеленой травы пестрел яркой окраской полевых цветов.

Сколько раз приходилось любоваться простором моря, и не меньшее впечатление производил простор степей и пустынь. Эти виды обширнейших свободных пространств очень своеобразны, и каждый имеет свои особенности. Но есть в них и общее – это горизонт, сливающийся с небом. Море поражает мощью и оттенками вод. Пустыня – безмолвием, мертвенно мрачной таинственностью. Степь – в своем расцвете – приветливостью и яркостью цветов, она живет.

Приятно видеть бесконечную даль, чувствовать себя среди нее таким свободным, таким сильным.

Последняя ночь в вагоне! Душно, жарко, не спится. Мечтаешь, как бы скорее вырваться из тесного вагона.

Проехали Сиваш, мелькнул Симферополь. Через пару часов стали подходить к Севастополю. Вот он – город, который сыграл такую большую роль в истории флота, с которым связано столько славных боевых дел.

Забрали вещи и поехали в гостиницу Киста. Хотелось переодеться, вымыться от дорожной пыли и скорее выйти на улицу и осмотреться.

Я не очень люблю чисто военные города. Жизнь в них втиснута в узкие рамки и поэтому однообразна и монотонна. Севастополь был слишком военным портом, в нем каждый дом был как‑то связан с флотом; все обыватели жили его интересами. Оттого и выработался тип офицеров‑черноморцев, отличный от типа офицеров‑балтийцев. Постоянное нахождение на тех же кораблях и в том же маленьком городе создавало семейность в отношениях, и жизнь в нем стала жизнью «маленького гарнизона». Каждая семья знала подноготную другой семьи.

Кронштадт тоже был исключительно военным портом и несравнимо хуже Севастополя, но мы к нему не были привязаны. Балтийский флот был разбросан по разным портам, да и до Петербурга было рукой подать. Поэтому офицеры‑балтийцы не жили жизнью «маленького гарнизона».

Вся общественная жизнь Севастополя сосредотачивалась в Морском собрании, там развлекались морские семьи и там проводили свободное время холостые офицеры.

Севастополь расположен удивительно живописно. Живописны и его окрестности с красиво изрезанными берегами. Жизнь в нем протекала вне домов, как во всех южных городах. В летнее время днем город пустовал – мужья были на кораблях или на службе в порту, ходить по улицам жарко. Когда жара спадала и служба кончалась, он оживал. Около 6 ч особенно оживленно было около Графской пристани, куда беспрестанно подходили паровые катера, вельботы и другие шлюпки, свозившие офицеров с кораблей. Некоторых встречали жены и дети.

На юге жизнь течет как‑то легче – празднично. Этому способствуют солнце, синее небо и море. Да и все постройки выглядят веселыми, и нет мрачных серых домов севера.

Летняя жара действует на всех расслабляюще – трудно много работать, хочется лежать. Приятно выкупаться, не хочется вылезать из воды, которая сразу придает бодрость и энергию. Но стоит только одеться – и опять становится жарко. Тени в Севастополе не много. Улицы пышут зноем и пылью.

Но вот зашло солнце. С наслаждением вдыхаешь свежий воздух, который приносит с моря вечерний бриз. Сразу является охота двигаться. Быстро наступает темнота, и небо покрывается звездами, группирующимися в свои причудливые созвездия.

Публика идет в городской парк, где играет прекрасный оркестр. Это излюбленное место гуляний. Да, действительно, там было приятно проводить вечера, прислушиваться к чудной музыке и любоваться морем, темными силуэтами кораблей и огоньками, рассыпанными по всем прилегающим холмам.

Не удивительно, что в Севастополе были так часты свадьбы, разводы и опять свадьбы. Южные ночи так способствовали любовным увлечениям.

Найти комнату ничего не стоило. Все семьи их сдавали. Питаться надо было в Собрании, что было приятно и дешево.

Как только приехал Домбровский, мы пошли являться по начальству.

Прежде всего мы явились начальнику штаба Действующего флота, которым был контр‑адмирал Покровский, бывший наш командир на «Добровольце». Он принял нас чрезвычайно любезно и предоставил нам работать, как нам будет удобнее. Ввиду того, что нам предстояло совершить несколько объездов вдоль берегов, то в наше распоряжение был дан номерной миноносец.

После этого мы пошли являться начальнику штаба порта – контр‑адмиралу Н.А. Петрову‑Чернышину (бывшему командиру крейсера «Богатырь»), которого мы знали по плаванию на Гардемаринском отряде. Он тоже был очень любезен и разрешил пользоваться секретными документами мобилизационного отдела, а также осматривать все учреждения порта, которые могут нам быть интересны.

Таким образом, мы заручились необходимыми разрешениями и могли приступить к работе. Домбровский уехал, а я стал ежедневно являться в Мобилизационный отдел и знакомиться с его архивом и с документов, которые были нужны, снимал копии. Архив был в довольно‑таки хаотическом состоянии, и пришлось копаться в грудах рапортов, донесений и докладов. Это дало возможность детально ознакомиться со всеми данными порта. После этого я исколесил территорию порта и осмотрел артиллерийские склады, минный городок, шлюпочную верфь, пристрелочную станцию и т. д. и т. д. Когда приехал Домбровский, мы с ним побывали в крепости и осмотрели форты, защищающие подходы к Севастополю.

В результате получился увесистый труд в более чем восемьсот страниц.

Отдавая работе необходимое время, я изучал и все окрестности Севастополя. Побывал в Балаклаве, Георгиевском монастыре, Херсонесе и еще других монастырях. Большое впечатление произвела Балаклавская бухта со своим узким входом, который чрезвычайно трудно найти с моря. Конечно, теперь, когда корабли строились больших размеров, эту бухту нельзя было бы использовать с таким успехом, как в прежние времена, но для рыбачьих судов она была замечательно удобна. Обычно вода в ней спокойна, как в пруду, и кругом мирно располагаются домики, отражаясь в зеркальной поверхности.

Пользуясь данным в наше распоряжение миноносцем, мы совершили целый ряд переходов вдоль прилегавшего к Севастополю побережья и его детально изучили. Раз даже совершили переход в Ялту. С разрешения его командира контрабандой на миноносце пошла и моя жена.