Борис Анин - Радиошпионаж

В начале 50-х годов «Марфинская шарашка» перешла из-под надзора МГБ в ведение ЦК КПСС. Было создано мощное научно-производственное объединение «Автоматика», которое к началу 90-х годов включало несколько институтов и более 10 заводов.

В КГБ послевоенного образца средствам связи посвящали все свое рабочее время сотрудники трех управлений. Из них 8-е главное управление (ГУ) являлось одним из важнейших в КГБ. Услугами этого управления Пользовались практически все службы и подразделения Комитета, поскольку 8-е ГУ отвечало за защиту технических средств связи вообще и создание шифров для них в частности. По некоторым сведениям, все шифровальные службы, включая службы МИД, правительства и президента СССР, контролировались этим управлением.

Однако, по словам начальника «восьмерки» генерал-лейтенанта Н.Н.Андреева, «засекречивающие аппараты, или, проще говоря, шифраторы, — семечки по сравнению с теми сложными электронными комплексами с мощными супер-ЭВМ, которые используются для их исследований».

С точки зрения теории считается, что дешифровать зашифрованное сообщение в принципе возможно, «Например, если у вас есть идентичная техника, то, перебрав все возможные варианты, вы, возможно, найдете ключ к шифру. Правда, количество этих вариантов определяется числом от 10 50до 10 100. Для сравнения: количество молекул на Земле существенно меньше этих чисел, и даже супер-ЭВМ, чтобы перебрать все эти варианты, потребуются сотни лет. Все зависит, как мы говорим, от стойкости шифратора. В то же время криптография наряду с высокой абстрактностью математики включает в себя также элементы искусства, может быть, одного из самых привлекательных. Поэтому знание и талант могут иногда найти и другие способы «вскрытия» шифра».

И сотрудники 8-го ГУ не упускали возможности доказать свое мастерство в области криптоанализа. Известен эксперимент, который провело руководство «восьмерки» в 1973 году, воспользовавшись эвакуацией советского посольства из Чили, вызванной кровавым переворотом в этой стране. В ходе подготовки к эвакуации все посольские шифраторы были разобраны на части, по которым затем некоторое время старательно и методично били кувалдой, чтобы в случае их попадания в руки противника исключить всякую возможность воссоздания по ним работоспособных копий наших шифраторов. Изуродованную до неузнаваемости шифраппаратуру засунули в мешок и привезли в Москву, где передали группе сотрудников 8-го ГУ, которые должны были определить, что за металлические обломки попали им в руки. И хотя никто из них раньше в глаза не видывал шифраторов, установленных в дипломатическом представительстве СССР в Чили, через короткое время члены группы были в состоянии правильно воссоздать шифратор.

Управление правительственной связи (УПС) обеспечивало функционирование всей системы нетрадиционной связи (ВЧ, «кремлевка» и т.п.).

О 16-м управлении, сотрудники которого первоначально, до его создания в 1973 году, работали в составе 8-го ГУ, речь пойдет особо. А пока упомянем другие подразделения КГБ, также трудившиеся на поприще радиоразведки.

Особые отделы 3-го управления, занимавшиеся контрразведывательной работой в Советских Вооруженных Силах, привлекались иногда к участию в радиоконтрразведывательных операциях. Вот один характерный пример. В середине лета 1962 года на Кубу отбыли сотрудники 3-го управления из службы контрразведки советской группы войск, оказывавшей помощь кубинскому народу в отражении американской агрессии. С первых же дней пребывания на Кубе у советских контрразведчиков установились тесные взаимоотношения с кубинскими органами государственной безопасности. Совместная работа довольно скоро принесла первые плоды. У кубинцев радиоразведывательной службы тогда еще не было, и наши возможности в этой области оказались очень кстати: был зафиксирован выход в эфир агентурного передатчика в особом режиме, когда сеанс связи длился буквально мгновение и передаваемые данные выстреливались, что называется, единым залпом. Наши радиоконтрразведчики запеленговали передатчик, а кубинские коллеги захватили с поличным резидента ЦРУ Клемента Инклана. У него были изъяты сверхбыстродействующий радиопередатчик, шифратор новейшей модификации и вопросник для сбора шпионской информации, в котором, в частности, предлагалось выяснить, что означают «крупные и мелкие клетки на рубахах советских военных инструкторов» и «действительно ли офицерский состав носит спортивные рубашки в более мелкую клетку, чем солдаты».

Оперативно-техническое управление (ОТУ) размещало своих сотрудников и спецаппаратуру в так называемых комнатах «Зенит» в зданиях дипломатических представительств СССР на территории зарубежных стран. Эти комнаты и находившаяся в них аппаратура использовались специалистами ОТУ для организации противодействия подслушиванию со стороны спецслужб противника и для слежения за эфиром на волнах, отведенных местной полиции и службам безопасности. Каждый раз, когда офицер резидентуры КГБ направлялся на рискованную встречу с агентом, дежурный техник в комнате «Зенит» начинал тщательное прослушивание. Обнаружив резкое увеличение интенсивности радиопереговоров или уловив какой-либо другой подозрительный признак, он посылал в эфир специальный сигнал тревоги. Миниатюрный приемник в кармане офицера советской разведки начинал зуммерить, что означало: необходимо прервать встречу или отказаться от нее, если она еще не произошла. Известны по крайней мере три случая, когда комнаты «Зенит» в советских посольствах принесли ощутимые положительные результаты.

В 1958 году в советском посольстве в Осло удалось настроиться на волну переговоров норвежской контршпионской спецслужбы и «раскусить» код, которым пользовались ее сотрудники при наблюдении за работниками посольства. Первой цифрой кода сообщалось, кто выехал из здания посольства: единицей обозначался резидент советской разведки, двойкой — его заместитель. Далее шла первая цифра регистрационного номера автомобиля, а последней цифрой задавался номер предполагаемого района Осло, куда направлялся советский разведчик. Знание этого кода помогало работникам резидентуры КГБ в Норвегии обеспечить безопасность наиболее важных поездок.

В 70-е годы анализ интенсивности радиопереговоров, выполненный техниками комнаты «Зенит» в советском посольстве в Токио и подкрепленный наблюдениями сотрудников местной резидентуры, позволил прийти к выводу, что японские группы внешнего наблюдения, состоявшие из работников контрразведки и политической полиции, обычно резко ослабляли свою активность по выходным и праздничным дням, а между 11 часами вечера и 7 часами утра вообще не появлялись на улицах. Это объяснялось нежеланием начальства платить им сверхурочные. Знание режима работы японской «наружки» позволило советской резидентуре в Токио значительно повысить эффективность своих операций.