Виктор Полищук - Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца)

В этой войне могли победить либо западные альянты вместе с СССР, либо гитлеровская Германия. США и Великобритания вместе с Францией решили, что большой угрозой для человечества является гитлеровская Германия. Поэтому и сложился союз с СССР. На победу альянтов ОУН-УПА не имели никакого влияния. И имеем ситуацию, которая сложилась после войны. А если бы победила гитлеровская Германия, то с абсолютной определенностью можно было бы сказать, что сегодня не было бы ни независимой Польши, ни Украины, ни Литвы, Латвии, Эстонии и т. д. Не вспоминаю здесь о судьбе западных государств.

И пусть ОУН не заносит в свои списки многих украинских героев-патриотов, шестидесятников, диссидентов, многие из которых отдали свою жизнь за свободу Украины. Они не воспитывались на идеологии ОУН. Среди них, по-видимому, был только один украинский националист — Валентин Мороз. И не зря именно с ним не желал разговаривать, оказавшись на Западе, ни один из украинских диссидентов — ни ген. Петр Григоренко, ни Леонид Плющ, ни Николай Руденко. Люди типа Василия Стуса, это были действительные патриоты Украины, они с украинским национализмом не имели ничего общего. Это теперь их пытаются присоединить к пантеону жертв украинских националистов. Большинство украинских диссидентов прошло сквозь ряды КПСС. Именно в этих рядах они узнали фальшь большевизма. Это они, украинские диссиденты, в большей мере способствовали развалу этого государства вместе с диссидентами других народов бывшего СССР.

Если бы не было ОУН, не было бы среди поляков стереотипа "украинца-головореза". Поляки и до сих пор жили бы в Западной Украине. Евреи не имели бы к украинцам претензий за содействие в экстерминации немцами их народа. Но украинский национализм, который оформился в ОУН, был.

Потому что нельзя понять украинский национализм, не столкнувшись с ним на практике, потому что нельзя осознать себе угрозу для возникшего украинского государства, не притронувшись щупальцами к украинскому национализму, считаю необходимым показать суть украинского национализма, который в закамуфлированной форме сохранился на Западе, порой меняя только методы своей пропаганды. Не буду говорить, следовательно, о себе, а об украинском национализме на моих примерах. И то только в коротком разделе этой части. Причем, учитывая размер труда, я вынужден пропустить в ней два интересных раздела: "Мой личный опыт среди украинцев в Канаде и США", а также "Встречи с украинскими националистами в Канаде и США". Об этом, может, при другой возможности.

Здесь повторяю: уезжая в Канаду в 1981 году, я не знал здешней украинской среды, я не знал сути ОУН — украинского национализма — его идеологических основ, его практики. Я ехал из Польши, в которой жил с 1946 года, навсегда оставшись украинцем. В Польше, учитывая характер труда, я общался со многими людьми — простыми рабочими, высококвалифицированными рабочими, с крестьянами, с интеллигенцией, с представителями власти. И могу сказать, что я всегда встречался с людьми, с которыми можно было разговаривать — они выслушивали мои аргументы, часто я с ними не соглашался, часто мы расходились, сохраняя свои взгляды. Но без вражды. Даже когда воеводский прокурор во Вроцлаве — Ян Земба, заявил в своем кабинете, что во время его управления ни один украинец не останется в органах прокуратуры, я ему ответил: "То, что вы сказали — это национализм чистой воды". И ничего. На том мы и разошлись. Я не выполнил его требования уйти из органов прокуратуры, вплоть до времени, когда это мне было выгодно. Также у меня были словесные перепалки с представителями воеводского комитета партии в Легнице. И тоже ничего.

Меня даже поняли в воеводский Службе Безопасности в той же Легнице уже после того, как перехватили часть моего противобольшевистского труда. Там только одного не поняли: что я не националист. Они все время считали, что я — националист. Об этом дал мне понять мой знакомый — бывший шеф С.Б. (польской Безопасности) из Явора, полк. И. В.

Мне разрешили легально эмигрировать в Канаду, по- видимому, чтобы не иметь лишних хлопот с еще одним диссидентом, на этот раз с украинцем.

Уезжая в Канаду, я не имел представления о том, что здесь украинцы разделяются на коммунистов, сплоченных в Обществе объединенных украинцев Канады (ООУК), и на националистов, а эти опять разделяются на бандеровцев и мельниковцев, католиков и православных, "захидняков" и "схидняков". Я не знал, что в Канаде среди украинцев нет или почти нет демократически думающих людей. Теперь я знаю, что они есть, но тех, которых я знаю, которых узнал за почти двенадцать лет или о которых я слышал, мог бы пересчитать на пальцах двух моих рук.

Прежде всего, меня здесь меня поразила низкая языковая культура украинцев. Не только в разговорном языке среди людей, не только в выступлениях, но и в писаном слове. Я со всей ответственностью утверждаю, что свыше 90 % редакторов, людей, которые считают себя журналистами, людей с высшим (украинским) образованием, которые окончили в Львове Украинскую академическую гимназию, тайный университет, даже писатели — не знают украинского литературного языка. Но многие из них имеют смелость критиковать в некоторой степени русифицированный Х1-томный Словарь украинского языка — одно из наибольших достижений украинского языкознания! Меня это еще больше всего поразило потому, что в Польше, как правило, люди со средним образованием пользуются польским литературным языком. А здесь — как изюминки на большом калаче бескультурья — в США д-р Петр Одарченко и еще два-три человека, которые в совершенстве знают украинский литературный язык; в Канаде — д-р Яр Славутич и еще два-три человека; в Европе — д-р Игорь Качуровский и еще два-три человека. Вот и все! Даже проф. Юрий Шевелев, прославленный языковед, в публикуемых текстах допускает поразительные языковые ошибки, например, "канадийский", вместо "канадский", не понимая семантики слова "делец" и тому подобное. А профессор, доктор украинского языкознания, Дмитрий Кислица, выпустил в свет книгу "Мир тихий" (Торонто, 1987) с множеством поразительных языковых ошибок. Не вспоминая уже о том, что автор заврался до того, что написал, что он 21.06.1941 г. был в Киеве, сдал в тот день аспирантские экзамены (стр. 95), а в другом месте (стр. 174), что был в это же время, то есть в 21.06.41 г. — преподавателем в Львовском университете. После того, как я написал обширную рецензию на эту книгу — ее никто не осмелился опубликовать.

Это — профессора-языковеды. Что же тогда говорить о рядовом интеллигенте?

Малограмотные книги выпускаются здесь под эгидой Украинской свободной академии наук, под эгидой Института исследований Волыни и других почтенных учреждений. За уровень языка, на котором здесь часто публикуются книги, не говоря уже о газетах, ученику 4 класса начальной школы на Украине ставили бы двойку.