Арт Бухвальд - Америка и американцы

Мне стало не по себе.

— Важно отметить, — продолжал профессор Возмущонсон, — что «феномен антинасилия» в той или иной мере проник не только на телевидение, он охватывает и другие сферы нашей жизни. В каждом городе Соединенных Штатов найдется по меньшей мере один кинотеатр, где демонстрируются фильмы без насилия, и владельцы этих театров рекламируют идущие у них фильмы в печати. Взгляните вот на это объявление в газете: «Музыкально–развлекательный фильм без ужасов и насилий! Любой ребенок может его посмотреть за два с половиной доллара».

— Да это же кошмар! Куда смотрит полиция?

— Полиция просто бессильна сделать что‑либо. Она арестовывала владельцев кинотеатров за демонстрацию мюзикла или комедии без насилия и передавала дело в суд, но судьи всякий раз прекращали расследование и отпускали провинившихся. Ведь мы живем в обществе, где все дозволено, и с этим ничего не поделаешь.

— Скажите, профессор, делались ли попытки предупредить людей о том, что всякие чувства, вызванные «феноменом антинасилия», лучше всего выкинуть из головы, не выходя из кинотеатра?

— Такие попытки бесполезны. Аитинасилне порождает антинасилие. При этом дети стараются превзойти друг друга в проявлении «феномена антинасилия», с которым они столкнулись. Мон исследования показывают, что чем больше ребенок смотрит фильмы и телепередачи без насилий и убийств, тем более миролюбивым становится его характер. Мне известны из ряда вон выходящие факты: дети насмотрелись мультипликаций Диснея про Микки–Мауса и, придя домой, поцеловали своих матерей.

— Боже мой, что же мы должны сделать, чтобы прекратить все это?

— Первое — это проинформировать наше общество о случившемся. Необходимо дать людям понять: «феномен антинасилия» неразрывно связан с их поведением в жизни. Мы обязаны подчеркнуть ответственность режиссеров и владельцев кинотеатров за то, что они снимают и показывают. Если они не осознают всей тяжести своей вины, следует подключить к этому делу правительство. Если и это не поможет, остается лишь один выход.

— Какой же?

— Убить их!

Мафия стала величайшей отраслью индустрии в Соединенных Штатах. Любая книга о ней продается, как горячие блинчики. Фильм «Крестный отец», как ожидают, принесет свыше 100 миллионов долларов. Даже такая мерзкая картина, как «Дело Валачи», имела изрядный кассовый успех. Американцы проявляют ненасытный аппетит к фильму, телевизионному представлению, книге, газетному очерку о преступных шайках. А вот среди самих бандитов, членов их семейственных кланов по всей стране эта мафиемания вызвала буквально оцепенение. «Коза Ностра» собрала в северной части штата Нью–Йорк совещание, чтобы рассмотреть и решить возникшие проблемы.

Сальватор Мастрелла из семейства, орудующего в Новой Англии, сказал:

— Все кинокомпании, книгоиздатели и газеты наживают на нас состояния, а ведь мы считаем себя проворными парнями. Это — «наше дело», а мы не имеем от него ни гроша.

— Они нас эксплуатируют! — заорал главарь калифорнийской мафии Джозеф Фанателли. — Мы рискуем своей шеей на подпольных лотереях, наркотиках и проституции, а какие‑то молодчики продают материал о нас издателю за 500 тысяч долларов и даже не присылают нам бесплатно вышедшую книгу.

Слово вновь взял Мастрелла:

— Повсюду в стране печать стала наживаться на мафии. Вот мой план: мы создадим наш собственный литературный департамент.

— Великолепная идея! — воскликнул Джоэ Мэджино (Цементная нога) из Буффало. — Как это сделать?

— Перво–наперво, — сказал Мастрелла, — мы учреждаем корпорацию под названием «Инициатива мафии» и обеспечиваем себе этим авторские права на название: никто не сможет использовать его без нашего разрешения. Затем мы начнем предлагать книги, написанные нашими людьми, издателям. Мы скажем им: «Вам хочется иметь книгу о мафии, мы ее вам дадим!» Тут все должно быть правильно, чтобы не лезли смотреть зубы у коня. Тогда они заключат с нами договор.

— Договор? — удивился Плоский Нос Гамболло из семейства, хозяйничающего в Бронксе. — Мы пойдем вытягивать договор у издателя?

— Тупица, —ответил Мастрелла. — Договор — это подписанный клочок бумаги, по которому издатель должен заплатить нам за книгу.

— Ничего никогда не слышал о таких договорах, — заметил Гамболло.

Мастрелла игнорировал его.

— Итак, — продолжал он, — мы сохраним права на фильмы, на телевизионные передачи и на детективы. Если они захотят делать кинокартину или издавать книгу, милости просим: мы продаем право на фильм за миллион долларов.

— У меня вопрос, — вмешался калифорнийский главарь Фанателли, — Предположим, мы издадим книгу о мафии, а семейство из Бронкса продаст эту книгу для постановки в кино. Как быть в таких случаях?

— Толковый вопрос, — сказал Мастрелла. — Мы разделим страну. Нью–йоркское семейство возьмет себе кинокомпанию «Парамаунт», детройцы будут вести дела с МГМ, семейство Новой Англии сможет продавать свою продукцию только «Коламбиа Пикчерс», Калифорния станет работать с кинокомпанией «XX век Фокс», а семейству Нового Орлеана достанется студия Уолта Диснея.

— Э–э-э! — воскликнул Карло Лонго из Нового Орлеана. — Студия Уолта Диснея не делает фильмов о мафии.

— Это уже твое дело, Лонго. Ты же можешь им предложить, и они вряд ли откажутся…

— Мне нравится этот план! — заявил Фанателли. — Ведь так оно и есть. Жена давно уже хочет, чтобы я написал свою историю. По ее мнению, она будет гораздо лучше любого прочтенного ею романа.

Мастрелла сказал:

— О’кэй, мы обо всем договорились и, уйдя отсюда, засядем за свои пишущие машинки. И чтоб не было никаких грязных рукописей — издателям нравится чистоплотность. И не воровать друг у друга сюжеты. Любой парень, который ухитрится стибрить чужой бандитский эпизод, автоматически станет кандидатом в «Клуб мертвецов»!

Недавно в Лондон прибыли картины, в которых заключалось огромное состояние. Картины, принадлежащие кисти Франсиско Гойи, были доставлены в целях безопасности в ящиках из‑под помидоров вместе с 37 ящиками со всамделишными помидорами.

На такую хитрость пришлось пойти из‑за частых краж произведений искусства. Требовались решительные меры, чтобы ввести в заблуждение грабителей, вносящих дьявольский беспорядок в мир искусства. Секрет этого плана так строго охранялся, что даже получатели замаскированного груза не знали, в каком виде он прибудет.

Безусловно, это очень удачная идея. Но она может вызвать массу недоразумений и в признаваемых законом художественных кругах. Предположим, что выставка абстрактного искусства в Ныо–Иорке ожидает прибытия картин из Гондураса. Приняты такие же строгие меры безопасности. Владелец выставки не знает даже имени художника. Известно лишь, что он является новым модернистом, работающим не кистью, а с помощью различных материалов.