Яна Гривковская - Бисер

Не беги так быстро, я тебя не догоню-ю-ю-ю!!!!

Ты умер. Ты сдался. Я думала, ты сильнее биологии, ведь твоя линия жизни всегда была по локоть. Но ты ушел. И забрал с собой воздух. Дышать мне больше нечем. Мир погас. Кровь высохла, краски обесцветились, из-под ног ушла земля. Ничего не осталось, кроме пустоты.

Милый, не пропадай без вести, обещай приходить в мои сны, ты — лучший из всех покойников!

Смерть близких дана людям, чтобы они расцветали духовно… Через свои раскаяния и страдания… При жизни наши души заперты в телах, глубоко спрятаны в белковые костюмы. Но жизнь — это не только белок. Это энергия. Энергия расцветает, когда человек умирает. Смысл жизни — в смерти. Смерть — это только начало…

Жизнь на земле — это школа, подготовка. А настоящий дом — там…

Жизнь — это куколка, превращающаяся в бабочку после освобождения от тела. Какова эта бабочка? Красивая? Или моль? Что выращивал твой кокон, любимый? Можешь ли ты сейчас, наконец, разогнуться и взлететь?

У смерти длинные темные волосы и очень светлые хитрые глаза. У нее их много. Она видит всё, везде и всегда. Смерть — коварна, непрогнозируема и нелогична. Она заставляет страдать по-настоящему. Она необратима. Всю жизнь она охотится за каждым из нас, лишая возможности выбора.

Сама по себе смерть не представляет никакой опасности. До ее наступления мы живы, а после — нам уже все равно.

Страшна не смерть, а среда, которая остается после ухода человека. Страшны воспоминания; вначале свежие, а потом горькие, рваные и нечеткие. Страшны угольки, врезающиеся в мягкие ткани нашей памяти, которые гниют вместе с нами изнутри.

Чувства — рецидив. По-настоящему человек погибает не с приходом смерти, а с исчезновением мыслей о нем. Без мыслей ничто не существует.

Мы — всего лишь атомы, подчиненные рабскому природному механизму. Как бы мы ни старались, в итоге все равно оказываемся в одном и том же месте, становясь лакомым ужином для земляных червей…

Свет мой, зеркальце, ничего не говори. Поздоровайся с Зозо и намекни ей, чтобы она расчесалась. Зозо, ты же знаешь: мы встаем, чтобы вновь упасть. Это больно. Но есть только один способ дышать. Нельзя сдаваться. Повторяй за мной: жизнь прекрасна. И плевать, что это не так.

В доме мрачный бардак. Отсюда проще переехать, чем убраться. Не хватает только парочки крыс и тараканов, цокающих копытами по паркету.

На полке стоит цейлонский чай, отборный. У кого его отобрали?

В холодильнике рядом с соком «Злой» лежат наливные глянцевые яблоки с нежным вкусом антибиотиков. Не гниют они уже второй год. Наверное, молодильные. Хочется рязанских с горькими червями.

Включаю мобильный.

Эсэмэска от Вики. Вики. Вики. Билайн. Вики. Крис. Вики. Крис. Крис. Крис. Билайн. Крис. Фил. Крис. Крис. Вики. Патер-охрана. Патер-охрана? Наверное, этот дьявол вознамерился рассказать еще что-нибудь полезное для моего здоровья. Приеду и воткну ему вилку в печень…

Я: Привет. Звонил?

П: Да. Хотел узнать, как ты?

Я: Как в сказке, чё!

П: Чем занимаешься?

Я: Танцую.

П: А я на рыбалке.

Я: И где твое чувство утраты?

П: Ты ни разу не спросила о подробностях его смерти…

Я: Все, что меня интересовало, ты сказал…

П: Я не все сказал. Сейчас передо мной сидит человек, который хочет с тобой поговорить.

Я: Слушай, давай в другой раз. Я не в настроении.

П: Подожди! Сейчас будешь в настроении.

Он: Алло! Алло-о-о? Слышишь меня, любимая? Это я! Привет из ада! Ну, чего ты молчишь? Ты разве не рада, что я жив? Ну, скажи что-нибудь. Это я, твой мальчик, можешь приехать меня потрогать! Скажи, ты плакала? Рыдала? Проклинала себя? Я боялся, ты не поверишь Патеру. Хотя по нему всегда рыдало Щукинское. Знаешь, самолет так раскачивало, я думал, коньки отброшу. Но все обошлось. А могло не обойтись! Я представлял тебя заплаканную на своих похоронах, с красным носом и голубыми глазами. Мне хотелось тебя обнять. Прости, я просто не знал, как заставить тебя думать обо мне. Ты начала отдаляться, заглядываться на бойфрендов своих подруг. Ты ведь не хорошо тогда поступила, правда? Надо ценить, что я у тебя есть. В один прекрасный момент меня может не стать, ты должна об этом помнить каждую секунду…

Чувствую себя в невесомости. Вены опустошены. Кровь выпита. Ветки обломаны. Я — комнатное растение, инвалид четвертой группы, дохлая кобра с выдранными клыками, изнасилованная петухами больная курица. Всё. Гейм овер. Меняю номер. Уезжаю из России. Навсегда. Устроюсь на работу. Официанткой. Буду работать в Макдоналдсе. Уборщицей. В хосписе. Выносить за престарелыми кал.

И как меня угораздило связаться с этим кретином, страдающим старческим хитроумием? Глупая я, открылась ему, как солнцу, тоже мне, открывашка дешевая. В ответ он бросил мне в глаза песок — хотел посмотреть, как долго я буду мучиться. Он организованно палил едкой кислотой по моему сердцу, зажарил с хрустящей корочкой мою больную душу, эмоционально унизил, обокрал, зашил мне веки, вынул из меня кости, сложил их в пакетик и скормил собакам!

Кровожадный стервятник, он только и мечтал произвести выверенный укол иголкой в мое хрупкое ядро. Но он не умеет пользоваться тонкими инструментами, он бьет лицом о стену, забивая в сердце ржавые гвозди. Ему нравится наблюдать за чужой болью, он хотел предоставить мне выбор, от чего мне лучше погибнуть: от безумной любви или от страшной тоски…

Ненавижу его! Всё! Расстрелян!!!

Ник «выжил», хоть это и не понравилось редакторам. Они ничего не понимают. Если он умрет, кто тогда будет оставлять волосы с подмышек на моих мочалках?

Любой человек рано или поздно причинит вам боль. Но если ты терпишь эту боль от того, кто этого заслуживает… В общем, с журавлем в руках можно и помучиться… К тому же я перфекционист — всегда довожу свое сумасшествие до конца!

(НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!)