Игорь Эйдман - Новая национальная идея Путина

Характерна достигнутая при его посредничестве договоренность о сделке между Роснефтью и ТНК-BP. В результате вроде никто не обижен. Старые владельцы ТНК получат многомиллиардные отступные. Однако по итогам этой сделки бюрократический клан во главе с Сечиным получит контроль над большой долей нефтяной отрасли, его позиции в экономике резко усилятся. «Бизнес-оппозиция» переживает за интересы владельцев ТНК (не принудили ли их к сделке, не мало ли дали отступных). Оппозиция большинства возмущена тем, что огромные деньги пойдут каким-то жуликам вовремя сумевшим подсуетиться при разделе общественного пирога в 90-е годы.

Крупный частный капитал, конечно, хотел бы взять реванш, потеснить бюрократию. В этих целях он пытается использовать протестное движение. «Вотчинникам»-олигархам было бы выгодно создать Путину проблемы, ослабить его власть, чтобы он в большей степени зависел от поддержки с их стороны.

Первые результаты уже достигнуты. Путин разрешил Прохорову создать либеральное политическое движение. Олигархи надеются в обмен на поддержку Путина в сложной для него ситуации, получить от президента защиту от экономической экспансии госбюрократии.

«Вотчинники» боятся не только усиления Путина, но и его ухода, который могут сопровождать социальные потрясения. Ведь они понимают, крах системы будет означать для них потерю присвоенных с ее помощью активов. Думаю, именно поэтому Собчак и К одобиваются снятия требования о досрочной отставке Путина.

Протестное движение выгодно олигархату в качестве злобной собачонки, время от времени покусывающей Путина и бюрократию, создающей у власти ощущение неуверенности и уязвимости. Но не больше.

Лидеры либеральной части протестного движения пытаются всячески влезть в зазор между Путиным и олигархией и получить ее поддержку. Судя по всему, олигархи движению всерьез не помогают. Но они кормят его лидеров надеждами на скорое изменение ситуации. Посылают к ним переговорщиков и т. д. Видимо, этих обещаний достаточно, чтобы подогревать активность таких персонажей, как Собчак.

Закончиться эта история может тем, что протестное движение расчистит поле для формирования сильной либеральной партии, защищающей интересы олигархата в Госдуме (как в свое время СПС). Туда же уйдет большинство его либеральных лидеров.

Некоторые «оппозиционеры» говорят, что надеются на раскол элиты и поэтому призывают отказаться от радикальных требований. За этим не может стоять ничего иного, кроме желания просто продаться одной из правящих группировок.

В истории раскол элиты всегда был не целью, а следствием успеха освободительного движения. Правящая олигархия расколется по-настоящему, похоже, только в условиях начавшейся революции.

И бюрократия, и бизнес-олигархия — объективные враги демократического протестного движения. Несмотря на все свои внутренние разборки защищать систему, свою власть и привилегии, они будут вместе.

Сейчас активно поддерживают оппозицию в основном либеральная интеллигенция (аудитория «Эха Москвы») и молодые хипстеры из столиц (тусовщики социальных сетей). Недавние выборы КС оппозиции показали, что потолок численности этого актива — 60–65 тысяч избирателей (участники выборов без сторонников МММ). Это в масштабах страны ничтожно мало. Вывести оппозицию из электорального гетто может только поддержка социально незащищенного большинства населения. Основное противостояние в обществе всегда идет по линии богатые — бедные, привилегированные — дискриминируемые. Бедных в нашем обществе намного больше, чем богатых; проигравших от приватизации намного больше, чем выигравших.

Сейчас многие пишут о том, что «бизнес-оппозиция», т. е. Собчак и прочие, сливают протест. Нечему тут удивляться, иного и не могло быть. У «бизнес-оппозиции» и не было шансов на успех, она слишком слаба и труслива даже для организации верхушечного политического переворота. Принципиально изменить ситуацию в стране она не только не может, но и не хочет. Она «заточена» под интересы крупного капитала, поэтому ее требования никогда не будут популярны.

Согласно всем опросам, большинство населения считает себя проигравшим от приватизации и реформ. «Оппозиция большинства» может сформироваться вокруг требования радикальной социальной реформы в интересах всех обделенных при распиле общественного пирога в постсоветское время. Такая реформа могла бы включать обобществление доходов от эксплуатации природных ресурсов, чтобы они приносили реальные преференции каждому гражданину (как на Аляске, в Норвегии и т. д.). Десятки миллиардов долларов, выводящихся ежегодно олигархией за рубеж, могут оставаться в стране и работать на ее население. Только добиваясь перемен в интересах большинства, оппозиция может стать популярной альтернативой власти и победить.

Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. «Снежная революция», о которой так много говорили большевики представители всяких оппозиционных оргкомитетов, закончилась, не успев по-настоящему начаться.

Главная причина поражения — изначально ущербная тактика протестов. «Лидеры» твердили: главное, чтобы не было войны столкновений, насилия, задержаний; для этого надо идти на соглашения с властью и принимать ее условия.

Однако легальные протесты, способные привести к смене власти в результате выборов, возможны только в условиях демократии. Диктатор же никогда не даст разрешение на свое свержение. В условиях диктатуры реально опасная для нее общественная активность не может быть разрешенной. Диктатора можно свергнуть, наплевав на его угрозы и запреты. Но никак не усовестить мирными, разрешенными митингами. Борьба против авторитарного режима требует от ее участников и тем более лидеров готовности к прыжку за барьеры легальности.

Революция может быть бескровной, но ее участники должны быть готовыми к жертве, борьбе и насилию. Только тогда диктатура может капитулировать. События августа 1991-го года были почти бескровными, но жертвовать собой были готовы десятки тысяч людей. Только поэтому, как это ни парадоксально, тогдашней оппозиции удалось победить почти без жертв.

Большинство сегодняшних «лидеров» протестного движения решили действовать в том коридоре возможностей, который предоставила им власть. И этим обрекли протест на провал. В приватных разговорах, как известно, некоторые из них говорили, мол, за нами трусливые пингвины и хомячки, мы не можем подставить их под ОМОН. Я знаю многих «рядовых» участников протестов. Никто из них не боялся конфронтации с властью. Может быть, все-таки струсили сами «лидеры», почти по Фрейду, перенеся свой собственный страх на обычных демонстрантов.