Евгений Норин - Крепость Славянск

Арсений Павлов, «Моторола». По фотографии и не скажешь, что перед нами один из самых отчаянных вояк Донбасской войны

Падение Красного Лимана оказалось одним из этапных моментов борьбы за Славянск. Украинские войска медленно, но верно охватывали позиции ополченцев. Повстанцы постоянно добивались тактических успехов, но успешные засады, захват техники и результативные обстрелы украинских позиций мало что значили в смысле влияния на оперативную обстановку. При всей невысокой квалификации командующих АТО, осаждающие пользовались таким численным преимуществом, что локальные неудачи были для них что слону дробина. Чуда не могло произойти. Армия, имеющая весь спектр вооружения, снабжаемая со складов и регулярно пополняемая, армия, за спиной которой стоит страна с заводами и военкоматами, неизбежно должна была одолеть иррегулярные отряды ополченцев вне зависимости от боевого духа и личных качеств последних.

Надежда на активную помощь со стороны российского государства медленно таяла, а переломить ситуацию в пользу ополченцев на тот момент могла только Россия. Люди все более ощущали себя пешками, которых отдают ради какого-то не вполне понятного гамбита.

Теперь правый фланг «славянского щита» загибался, а украинские военные серьезно приблизились к «дороге жизни», идущей через Семеновку на восток. Положение ополченцев в Славянске делалось угрожающим. В значительной степени именно захват украинскими войсками Красного Лимана стал началом конца обороны. Однако наметившееся окружение еще не было настоящим котлом, а чем дольше защищался Славянск, тем больше времени имелось на формирование отрядов у Донецка, Луганска, Горловки, Лисичанска и других центров сопротивления. Каждый день удержания Славянска означал еще один разоруженный в тылу украинский гарнизон, еще один захваченный склад, еще один день тренировок для новобранцев, еще один караван с добровольцами из России. Поэтому даже в условиях охвата северного фланга крепость Славянск продолжала держаться.

Она продержится еще месяц.

7 июня в должность президента Украины благополучно вступил Петр Порошенко. Новая метла мела по-старому: избранный президент так же, как и временная администрация, которую он сменил, сделал ставку на подавление мятежа в Донбассе военной силой. Общество Украины было настроено предельно воинственно, поэтому новый президент прислушался к мнению «партии войны» и продолжил бескомпромиссную борьбу железом и кровью.

Оперативная обстановка вокруг Славянска медленно, но неуклонно менялась в пользу украинских войск. Весь июнь прошел под знаком надвигающейся (и, как мы знаем, отмененной в последний момент) катастрофы.

Нарастающий пессимизм Стрелкова, рисовавшего мрачные картины в каждой сводке, многие в России были склонны расценивать то ли как прикрытие неких хитрых планов, то ли как ворчание перфекциониста. Тем более что печальные прогнозы действительно звучали на фоне регулярно достигавшихся тактических успехов. Шутки в стиле «Игорь Иванович, грустите почаще» можно было услышать даже из уст фронтовиков. На деле же лидер ополченцев попросту объективно описывал то, что видел. Расправиться с нависающей над Славянском громадой регулярной армии было нечем. Украинские войска действовали неумело, но старательно и, единожды нащупав правильное направление действий, постепенно добивались своего.

Захват или выбивание техники, людские потери не меняли положения дел: если для ополченцев буквально каждая боевая машина была едва восполнимой потерей, а оборона многих важных позиций держалась на энергии и стойкости буквально считанных бойцов, то вооруженные силы Украины, как и положено вооруженным силам, располагали тылом, способным поставить в ружье нового солдата взамен убитого и выкатить на поле боя новый бронетранспортер вместо захваченного.

Потому поводов для оптимизма у славянского гарнизона было мало. Фанат и популяризатор Белого движения, Стрелков столкнулся с проблемой реальных белогвардейцев: невозможностью компенсировать тактическими успехами небольших добровольческих отрядов на поле боя слабость тыловых служб. Именно слабость тыла обусловила и немногочисленность ополчения. Ни обмундировать, ни вооружить всех добровольцев командиры не могли. По оценке доктора Михаила Ковалева (на тот момент заведующего хирургическим отделением Славянской городской больницы), деятельно поддерживали ополчение и составляли его ближайший резерв несколько тысяч человек, однако их попросту нечем было оснастить.

В самом городе положение дел также менялось только к худшему. Снабжение водой и электричеством было перекрыто, подстанцию разрушили воздушным ударом украинские ВВС. С целью надавить на гарнизон и население украинские военные обстреливали ремонтников, пытавшихся восстановить подачу тока. Отдельные трудности были связаны с необходимостью эвакуировать многочисленных убитых гражданских. Поскольку городские службы не всегда могли справиться с поступающими мертвецами, а морг за отсутствием света не работал, необходимые работы частично взяли на себя волонтеры. Опознание трупов часто шло с трудом: артиллерийские обстрелы приводили к сильному обезображиванию убитых. Отдельной проблемой были похороны: любое движение в городе могли интерпретировать как перемещения ополченцев и на всякий случай обстрелять процессию.

Ополченец из Краматорска описал ситуацию так: «В Краматорске голод из-за невыплат пенсий и зарплат. Главная проблема в Краматорске — уже не бомбёжки, а просто голод. При этом люди не могут выехать из города. Они надеялись, что дадут пенсии, зарплаты, и сидели здесь. И досиделись до того момента, когда у них просто нет ничего. Организовываются автобусы, вывозят людей, но люди боятся ехать без денег. Их обещают кормить, но человек же не может слепо верить, поэтому пока люди остаются.

Гуманитарной помощи приходит не более 1 % от того, что требуется Краматорску. В городе сейчас осталась половина населения, это 100 тысяч людей, нужна еда. А приходит тонна в день.