Владимир Корнилов - Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта

Таким образом, экономическое и административное единство Донбасса, достигнутого в рамках Донецко-Криворожской республики, вновь было нарушено. Притом важно отметить, что данным договором с Донской Республикой Киев официально отказался от притязаний на значительные территории, ныне входящие в состав Украины и включающие многие города — Макеевку, Новоазовск, Амвросиевку, Иловайск, Харцызск, Красный Луч, Краснодон и т. д. Еще раз стоит подчеркнуть: эту границу признала Украина, но не Россия!

Чем объясняется такая странная покладистость Киева, вынашивавшего грандиозные планы расширения своих границ вплоть до Майкопа? Дорошенко, конечно же, делает хорошую мину при плохой игре, ссылаясь на некие «стратегические мотивы». Однако атаман Краснов прямо указал на то, что именно немцы помогли ему «уладить пограничный вопрос с Украиной, покушавшейся на западную часть Донской земли» [1143] Добрынин, стр. 59. . Так что говорить о том, что Дорошенко был самостоятелен в определении своих «стратегических мотивов», не приходится.

Гораздо более правдоподобную версию высказал генерал Деникин: «Внешние сношения Украины также всецело зависели от немцев. Все спорные территориальные вопросы о западной границе, о подчинении Украине Крыма, о Ростовском, Таганрогском округах и части Бессарабии, на которые претендовала Украина, разрешались односторонней волей немцев и притом не в ее пользу… Поскольку вопросы, касавшиеся интересов Германии, как, например, передача оккупированной Украине в большом числе подвижного железнодорожного состава и урегулирование железнодорожного сообщения, проходили быстро, постольку все остальные, в особенности вопросы о границах, затягивались неимоверно. Участники конференции играли положительно непристойную роль, будучи пешками в руках закулисного дирижера».

В подтверждение этого тезиса Деникин приводит убедительное свидетельство — секретную директиву министра Дорошенко главе украинской делегации Шелухину: «Ввиду того, что в частном разговоре с министром иностранных дел председатель мирной делегации Раковский выразил желание разрешить возможно скорее вопросы, относящиеся к соглашению между Российской республикой и Украинским государством, считаем необходимым поставить вас в известность, что ускорение украино — русских отношений возможно лишь после того, как по этому вопросу выскажется германское правительство» [1144] Деникин, т. 3, стр. 37. .

Но и российская сторона никуда не спешила. Она постоянно жаловалась Берлину на украинцев, затягивавших переговоры, но сама использовала многочисленную миссию в Киев в совершенно иных целях — как пишет Деникин, она «с большим успехом вела пропаганду и организацию тайных большевицких очагов» [1145] Там же. .

Позже советские историки с этой версией вовсе и не спорили, даже воспевая хитрость и мудрость вождей пролетариата, легально установивших в столице оккупированной Украины организационно — пропагандистское бюро большевиков. Раковский в своей автобиографии, описывая период пребывания в Киеве, ни словом не упомянул о спорах по границам или признании независимой Украины, зато указал: «В Киеве задача руководимой мною мирной делегации заключалась в том, чтобы пред рабочими и крестьянскими массами Украины выяснить истинную политику советской власти, противопоставляя ее политике Скоропадского, Центральной Рады и других агентов германского империализма и русских помещиков» [1146] Деятели СССР и революционного движения России, стр. 617. .

Для советской делегации были отведены десятки комнат в отеле «Марсель», который в Киеве давно пользовался репутацией притона (сейчас — дом № 3 по бульвару Шевченко, в котором располагаются различные учреждения культуры Киева). Дорошенко даже похвалялся тем, как украинская администрация унизила представителей Москвы, поселив их именно там: «Для размещения большевицкой делегации был предназначен отель «Марсель» на Бибиковском бульваре, отель — второго, если не третьего сорта, такой, где обычно находят себе убежище веселые девочки и их кавалеры. Из — за этого один из членов делегации — Грановский — в своем письме в Москву, копию которого добыла наша разведка, квалифицировал свое помещение в Киеве хоть несколько резким, но соответствующим действительности термином, видя в факте предназначения для большевицкой делегации именно этого отеля какое — то специальное надругательство. И Раковский, и Мануильский время от времени жаловались мне на свое помещение» [1147] Дипломатія УНР та Української Держави, т. 1, стр. 306–307. .

Дорошенко, конечно, мог похваляться такими жалобами москвичей. Им, возможно, в самом деле было некомфортно от качества отеля, зато они сполна использовали несколько месяцев нахождения практически на Крещатике для организации советского подполья в Киеве. И тот факт, что украинская разведка смогла раздобыть лишь жалобы на поселение в притоне, когда делегация Раковского и Мануильского открыто вербовала будущих красногвардейцев для борьбы против гетмана, многозначительно свидетельствует о качестве спецслужб Украины. Деникин уверяет: «В октябре министерство внутренних дел обнаружило две большевицких крупных организации в Киеве и Одессе, находившихся в деятельных сношениях с делегацией Раковского. После произведенных арестов и выемок, как в организациях, так и у самих делегатов, обнаружилось, что работа большевиков велась совместно с Украинским национальным комитетом, и что посредниками между ними были… представители немецкой власти» [1148] Деникин, т. З, сгр. 37. . Неудивительно, что в таких условиях посланники советской России также были не очень заинтересованы в скорейшем завершении переговоров и в отъезде их пропагандистской структуры из оккупированного Киева.

Несмотря на взаимное стремление затянуть и даже сорвать переговоры, обе стороны довольно принципиально спорили о границах между Украиной и Россией. Украинская сторона в качестве довода приводила результаты работы этнографической комиссии Льва Падалки из Полтавы, российская упирала на право жителей самим определить, к какому государству себя отнести. Как пишет Дорошенко, «большевицкие делегаты постоянно выставляли требования плебисцита или ставили вопрос о Крыме, о Доне, претендовали даже на части Харьковщины и Екатеринославщины» [1149] Дипломатія УНР та Української Держави, т. 1, стр. 310. . Это лишний раз подтверждает тот факт, что официальная Москва ни на секунду не переставала считать земли Харьковской и Екатеринославкой губерний или хотя бы их частей российской территорией. И любопытно в этом смысле, что украинская сторона также прекрасно понимала, на чьих позициях окажется мнение жителей данных регионов в случае проведения плебисцита или референдума.