Владимир Корнилов - Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта

Родился 16(28) сентября 1896 г. в Ростове — на — Дону. Большевик с апреля 1917 г. Журналист, литератор.

Фигура Виктора Филова, как и его ростовского соратника Жакова, была бы малоизвестна, если бы не воспоминания о нем и его семье известной писательницы Веры Пановой, которая начинала свое творчество, работая подчиненной у Филова в газете «Трудовой Дон» (Ростов). Она, кстати, приходилась родственницей Филову и, по ее же признанию, запечатлела его образ в «Сентиментальном романе» — Филов выступил прототипом одного из персонажей, редактора Дробышева: «Дробышев и в редакции редко сидит — ходит, разговаривая, по кабинету или стоит у стола, опершись на стул коленом… Деловитый, с быстрым взглядом, с повелительной посадкой головы. И речь у него быстрая и повелительная».

Окончил 2 курса юридического факультета. К осени 1917 г. входил в руководство большевиков Ростова, безуспешно организовывал его оборону от Каледина. Вместе с Васильченко перебрался в Харьков, где редактировал «Донецкий пролетарий», активно публиковался. В 1918 г. — нарком юстиции ДКР. В связи с несогласием обсуждать вопрос о присоединении ДКР к Украине вступил в публичный конфликт с руководством, за что был исключен из партии.

По словам Пановой, Филов («Дробышев») был в немецком плену. В 1920–1930–е годы возглавлял газету «Трудовой Дон» (затем — «Молот»), был заведующим орготдела краевого комитета партии. М. Шолохов жаловался лично Сталину по поводу излишней жесткости Филова (Шолохов называл его «подхалимом краевого масштаба») относительно крестьян Вешенской во время голода 1933 г. В то же время Каганович вменял Филову в вину недостаточную жесткость по отношению к виновникам «кулацкого саботажа». В 1934 г. избирался делегатом XVII съезда ВКП(б) от Азово — Черноморской организации. Затем был понижен в должностях, переведен в Москву.

Арестован в августе 1937 г. Расстрелян 23 октября 1938 г. в Воронеже за троцкизм и «диверсионно — вредительскую деятельность». Реабилитирован в июле 1956 года.

Не надо путать трибуналы периода существования ДКР с теми судилищами и различными «революционными тройками», которые возникли по всей России в последующие годы Гражданской войны и пачками расстреливали людей без соблюдения хотя бы бутафорской судебной процедуры. Трибуналы, создававшиеся в Донкривбассе в начале 1918 г., скорее напоминали собой современные судебные реалити — шоу, в которых «народные заседатели», «народные прокуроры» и «народные адвокаты» под улюлюканье и аплодисменты солидной зрительской аудитории целыми днями заседали, рассматривая в первую очередь жалобы на «спекулянтов» и «мироедов». Публика толпами валила на эти шоу, пришлось вводить даже билеты — благо, они не продавались, а распространялись через разнообразные фабричные и партийные комитеты. Ажиотаж, который царил вокруг заседаний трибунала, описала газета «Возрождение»: «Вход был по билетам, но этот порядок не удалось соблюсти. Огромной лавой рабочие вошли в театральный зал своего дома и заняли буквально все места как вверху, так и внизу. Не было ни одного свободного места, стояли в проходах, всюду, очень многим не удалось проникнуть внутрь. Они остались стоять на улице, здесь толпа росла все больше и больше». Практически каждое заседание Харьковского трибунала сопровождалось подобным наплывом публики [634] Земля и Воля, 21 января 1918 г.; Возрождение, 19 марта 1918 г. .

Анонс очередного шоу — заседания Революционного трибунала

Вот как происходило одно из первых публичных разбирательств трибунала — по делу купца Ивана Рындина, обвиненного в спекуляции. Вина купца состояла в том, что он распродавал по завышенным ценам муку, сахар и шоколад, которые были ранее описаны продкомитетом станции Основа. Обвинителем выступал большевик Буздалин. Защита в лице помощника присяжного поверенного Постолова произнесла душещипательную речь о природе спекуляции: «Это система хозяйства в стране, обремененной войной. Не Рындин породил спекуляцию, а война. Судьи как марксисты должны это понять. Негодование на Рындина имеет подкладку не в спекуляции, а в его игнорировании власти». Но эти аргументы не подействовали на судей, которые после получасового совещания вынесли довольно жесткий по тому времени приговор 6 месяцев общественных работ на шахтах Донбасса и конфискация имущества. Приговор приводился к исполнению немедленно. Стоит обратить внимание, что трибуналы ДКР выносили приговоры не о расстрелах, а о принудительных работах [635] Земля и Воля, 19 февраля 1918 г.; Наш Юг, 19 февраля 1918 г. .

Фактически единственным «политическим» делом, публично рассмотренным Харьковским трибуналом (опять — таки накануне провозглашения ДКР), было так называемое «дело Довбищенко». И обернулось оно полным провалом для обвинения. Автор воспоминаний о писателе Михаиле Драгоманове, Яков Довбищенко был довольно известным в Харькове активистом сначала российских, а затем украинских социал — демократов, который провел в общей сложности 12 лет в царских тюрьмах и ссылках, в 1907 г. был выслан из Харькова за печать подпольных социалистических газет. Ему не посчастливилось накануне начала вооруженного конфликта с Центральной Радой возглавить газету «Нова громада», которая с ноября 1917 г. начала выходить в Харькове с целью поддержки Рады.

2 января 1918 г. ввиду начавшихся боевых действий с Радой Довбищенко был арестован прямо в редакции «Новой громады». Инициатором ареста выступил ЦИК Украины, а не харьковцы. Судя по словам Довбищенко, советское правительство Украины «в изгнании» и вело допросы арестованного, которому вменялось в вину сотрудничество с Центральной Радой. В опубликованном письме заключенный Довбищенко предположил, что истинной причиной его ареста являлась личная месть со стороны председателя Цикуки Медведева, который имел конфликт с Довбищенко, когда они оба состояли в Украинской социал — демократической партии, из которой Медведев был исключен. Из тюрьмы Довбищенко пригрозил, что начнет голодовку с 18 января. «Свое дальнейшее пребывание под стражей вынужден буду рассматривать как деспотический произвол, который, казалось, уже пал», — заключил свой ультиматум украинский эсдек [636] Наш Юг, 16 января 1918 г. .

Затеявшая этот процесс Цикука Харьков покинула, и трибуналу пришлось рассматривать обвинения, выдвинутые против Довбищенко, без истинных «виновников торжества» — в качестве «прокурора» был делегирован лишь и. о. секретаря Цикуки И. Кулик. В вину редактору вменили создание «официального органа контрреволюционной Центральной Рады» и «осведомленность «Новой громады» о всех предполагавшихся Центральной Радой действиях». По словам обвинителя, Довбищенко информировал Раду о событиях в Харькове в момент подготовки там похода на Киев. Лидер меньшевиков Рубинштейн, лично взявшийся защищать своего бывшего соратника, высмеял обвинения, указав на то, что «обвинитель» Кулик является одновременно и свидетелем по делу. Допросив массу свидетелей былой революционной деятельности Довбищенко и сделав упор на то, что вменяемые ему в вину публикации были перепечаткой официальных депеш, Рубинштейн под гром аплодисментов полностью отверг обвинения против редактора. Трибунал, длившийся до трех часов ночи (а многочисленная публика не расходилась с этого шоу!), в итоге признал «Новую громаду» «доказанным очагом шпионажа», при этом признав вину Довбищенко не доказанной. После чего под овации и крики «Да здравствует свобода печати!» тот был отпущен на свободу [637] Земля и Воля, 24 января 1918 г. . Через год — полтора подобные «политические процессы» в России в целом и в Харькове в частности были уже невозможны.