Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)

— Что произошло? Произошло следующее: 2,5 года назад Генеральная прокуратура предъявила мне обвинение по делу «Аэрофлота». И объявила меня в розыск, как вы помните, в России, и долго меня искали, долго не могли найти. Вы тоже со мной общались по телевизору. А российская прокуратура все меня искала и не могла найти. Потом, после моего заявления о том, что ФСБ участвовала во взрыве домов в 1999 году, последовало новое дело — обвинение в связи с чеченскими боевиками. И опять Генпрокуратура объявила меня в розыск и выдала ордер на арест. Наконец, когда я заявил о том, что я буду расследовать историю с терактом в Театральном центре и что ФСБ, по-видимому, тоже причастна к этой истории, последовало третье дело — дело о краже автомобилей в 1994—95 годах на «АвтоВАЗе ». Именно это дело и было предъявлено Генеральной прокуратурой в Министерство внутренних дел Англии.

— Задержание-то было, я хотел бы узнать? У нас все интересуются. Вопрос-то важный такой. Что произошло вчера вечером?

— Я вам рассказываю. Вчера вечером я дома ужинал со своей семьей, а утром, 5 дней тому назад, мне мой адвокат сообщил о том, что меня приглашают в полицейский участок в связи с тем, что Россия направила ордер на мой арест. Меня, действительно, пригласили в полицейский участок вместе с Дубовым Юлием, который написал известную книжку и по сценарию был поставлен фильм «Олигарх», — его тоже пригласили. И предъявили бумагу, запрос из Генеральной прокуратуры, и попросили прокомментировать. Я прокомментировал, что, я считаю, что это вот то, что я вам перед этим рассказал. Они поблагодарили за этот комментарий, они попросили, чтобы со мной пришли те, кто гарантирует, что я приду на заседание суда, а заседание суда будет 2 апреля, и эти же люди должны были гарантировать своими деньгами, что я приду. И пришел лорд Бэлл, пришел один знакомый мой юрист, и пришел Владимир Буковский. И на самом деле, именно эти люди дали гарантию, что 2 апреля я приду в суд. Именно эти люди заплатили в общей сложности 100 тысяч фунтов стерлингов как га-

рантию того, что я действительно приду. Поэтому я не платил ни одной копейки, никакого ареста в терминах, которые любят употреблять российское правосудие, — наручники, камера, как вы сказали, ворвались в дом, — ничего этого не было, естественно. А была начата процедура, абсолютно формальная, которая находится в рамках Конвенции, в которой участвует Россия, по экстрадиции. Процедура с заведомо известным результатом. Генпрокуратура прекрасно это знает. Результат известен. Конечно же, никакой.

— note 302 Прокомментируйте, пожалуйста, высказывание о том, что все это еще и козни Абрамовича, который в контрах с вами. Так это или нет?

— note 303 Что касается моих претензий к Абрамовичу или к кому-то еще из моих бывших партнеров, у меня никаких претензий абсолютно нет. Я считаю, что, конечно же, это никакие не козни, а это серьезная политическая борьба, очень опасная. В России ничего не бывает просто так. Политика в России — это рулетка русская. Это борьба президента Путина конкретно, который в преддверии выборов парламентских чувствует себя очень неуютно, потому что, понятно, «Единая Россия» падает.

— А правда ли, что вы собираетесь подать прошение на получение статуса политического беженца?

— Я давно обсуждал этот вопрос с моими адвокатами, и они мне рекомендовали это сделать. Какие-то шаги в этом направлении уже делались. Все дело в том, что (особенно ордер на арест) это же ограничивает возможность моего передвижения. То есть если я приеду завтра во Францию, даже если здесь будет признано решением суда, что я ни в чем не виновен, что не может быть экстрадиция, завтра я приеду во Францию — и там будет опять тот же самый процесс. Вы помните все те проблемы, которые были у Гусинского. Так вот, я не хочу этих проблем. Я хочу сохранить российское гражданство. А статус политического беженца дает такую возможность — сохранение российского гражданства и одновременно право свободно жить здесь.

— То есть давайте разберемся. Во-первых, у вас, как я понимаю, с вас взяли подписку о невыезде?

— Нет, с меня подписку о невыезде не брали, а в тот момент, когда я попросил здесь резиденцию, в Англии (это я обратился за правом постоянно здесь жить, я обратился 1,5 года назад), — в тот момент, в связи с английским законодательством, я уже не имел права выезжать никуда из Англии до тех пор, пока я не получу ответ либо положительный, либо отрицательный. Если бы я выехал, я лишился бы права получить вид на жительство здесь, в Англии.

— note 304 Перспективы вот этого дела с экстрадицией, которая будет в апреле рассматриваться в суде. Как вы думаете, какие перспективы этого дела?

— Вы знаете, я, честно говоря, по этому поводу ничего не думаю, если уж на то пошло, по этому поводу должна была думать Генеральная прокуратура, когда она подавала этот ордер бессмысленный. На самом деле, чего не хочет Генеральная прокуратура, — чтобы я появился в России. Вот тут я не сомневаюсь абсолютно. Отсюда, собственно, все эти запугивания в течение 2,5 лет, весь этот фарс с «арестом» меня в России.

— А зачем вас так долго тянут в Россию-то? В конце концов, вы находитесь в Лондоне, вы там находитесь, на российскую политическую жизнь, наверное, сейчас не очень сильно влияете, так зачем вас так экстрадировать спешно? Как вы думаете?

— Вам кажется так, а Генеральной прокуратуре или президенту кажется иначе.

— А вы считаете, вы влияете на политическую жизнь в России сейчас?

— Ваш интерес через 2,5 года ко мне — есть ответ на этот вопрос. Я 2,5 года не был в России, а вы сегодня пытаетесь узнавать детали того, что со мной вчера происходило утром…

— Потому что вы фактически фигура культурного плана, я бы сказал уже. Потому что представлять Россию без Березовского сложно, честно говоря.

— Гумилев, Лев Гумилев, писал, что культура и есть высшее интеллектуальное достижение любого этноса. Поэтому, если уж вы так считаете, что я влияю на культурные процессы в России, то уж на политические на 100 процентов.

25 нарта 2003 г. Мониторинг телеэфира, Центр региональных прикладных исследований (ЦРПИ), Москва

СТРАНА И МИР

ВЕДУЩИЙ: Добрый вечер. Борис Абрамович, насколько известно, вас объявили в международный розыск еще в сентябре прошлого года, при этом ваш адрес можно найти в любом британском справочнике. Почему вас так долго искали и, когда нашли, сразу же отпустили? БЕРЕЗОВСКИЙ: Я воспользуюсь приемом, который ваш коллега, мной любимый и уважаемый Леня Парфенов применял для того, чтобы проще отвечать на самые сложные вопросы. Помните, про обрезание наш президент чего-то там прокомментировал, Леня достал предмет, я тоже достану предмет — вот такой, это детский калейдоскоп. Такие бессмысленные стеклышки бесформенные и кривые зеркала, и если вот так вращать, то складывается какая-то геометрическая картинка, одна, вторая, третья. Так же наша Генпрокуратура: набирает абсолютно бессмысленные, не связанные между собой факты и пытается их заключить в некоторую оболочку, и потом выдает за действительное. note 305 Они заведомо знают, что все это чушь. Но вопрос-то серьезный, почему именно сегодня? Почему сегодня? Почему раньше не было экстрадиции, а сегодня есть? И ответ тоже есть на этот вопрос. В декабре этого года будут парламентские выборы. Ведь власть сопротивляется любой оппозиции, тем более оппозиции, которая реально от нее не зависит. Я от российской власти не завишу никак. Сколько угодно ордеров — а я все равно не завишу. И те, кого я финансирую, они не зависят от власти. Сколько бы там ни утверждали другие партии, что они независимы, — это не упрек