Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)

полнительной, законодательной и судебной. Сегодня такого разделения власти в России я не вижу. Власть действительно превратилась в одну единую вертикаль. Вертикаль эта — исполнительная власть. Законодательная — ну вы знаете: Федеральное собрание разрушено полностью, Дума стала просто юридическим отделом Кремля. В Думе достигнуто полное единомыслие. Она просто штампует то, что приходит из Кремля. Ну, а судебная система, прокуратура, — полностью подчинены Кремлю. И это хорошо известный факт не только в Москве, он известен и здесь, в Лондоне. Об этом пишут очень много и западные газеты. Поэтому основная причина, почему я не могу вернуться сегодня, — потому что отсутствует в России принцип разделения властей, нарушена Конституция Российской Федерации о разделении властей. И поэтому, когда я возвращался в Москву по вашему вызову, как вы помните, сразу вернулся. Я знал, что гарантом конституции является Ельцин, тот человек, который, собственно, эту конституцию и отстоял. А сегодня эта конституция разрушена, поэтому нет никакой гарантии, что прокуратура и суд будут поступать по закону. К тому же, напротив, у меня есть гарантии, что они будут поступать не по закону, а по тому заказу, который сделан свыше. Вот, собственно, если коротко. Теперь, почему все– таки Лондон, а не Париж, Нью-Йорк… На самом деле — это чистая случайность. Когда я приехал в Лондон, я узнал, что выдан ордер на мой арест, и именно в Лондоне я попросил политического убежища после того, как узнал, что происходит в Москве. Но должен заметить, что по прошествии более чем полутора лет жизни здесь я, если бы даже специально выбирал, то, наверное, выбрал бы именно этот город, Лондон, потому что здесь очень легко дышится, очень хорошо работается. И — что очень важно — несмотря на сложное положение, в котором оказалось, к сожалению, из-за меня правительство Англии (я знаю, что российское правительство настаивает на моей выдаче, прислали ордер на экстрадицию), все-таки я не чувствую никакого давления со стороны английских официальных властей здесь, в Лондоне, что очень важно. Ни на меня, ни на мою семью. Поэтому я, с одной стороны, этой случайности благодарен, а с другой стороны — я бы хотел быть сейчас рядом с вами там, чтобы мы с вами разговаривали не через телемост и не тратили деньги на такой вот способ общения, а сидели бы в нашем клубе. Мне очень приятно смотреть на эти стены, я рад, что вы у нас в гостях.

— Борис Абрамович, в продолжение затронутой темы. В одном из интервью я вычитал, что вы сказали, будто российской стороне выгодно,

чтобы вы были вечным изгнанником. То есть и экстрадиции не нужно им, и ваше появление в России не нужно. Мне кажется, оно, наверное, надоело и вам и нам. Нельзя ли это разрубить? Если вы невиновны, приехать и доказать свою невиновность?

— Нет, я еще раз повторяю, что уверен — в России не существует справедливый суд; более того, у меня есть масса доказательств этого факта. Вы знаете известную историю с Гусинским. Вы знаете известное вымогательство со стороны властей канала НТВ. Известный «Протокол шесть»: «в обмен на свободу ты отдашь нам НТВ». Это известный факт. Вы знаете запрос российской прокуратуры по Гусинскому, якобы по экономическому преступлению. Вы знаете, что Гусинский сидел в тюрьме несправедливо, как оказалось. А сидеть в тюрьме, — наверное, вы, Николай Васильевич, из вашего огромного опыта работы знаете, как страдают люди, которые оказываются в тюрьме. И вы знаете, сколько людей в России сидят в тюрьме несправедливо. И более того, власть позже признает: ну да, несправедливо, ну вот такая ошибочка вышла, ничего страшного. Так вот, я глубоко убежден, что если бы в России был справедливый суд, то там можно было бы абсолютно открыто отстаивать свою точку зрения. Я убежден, что в России нет сегодня независимой от исполнительной власти судебной системы, и тому масса фактов. Например, сейчас в Лондоне проходит процесс по экстрадиции Закаева. Вы помните, как неуклюже действовала российская прокуратура (безусловно — по заказу), которая обвинила Закаева сначала в убийстве священника, который оказался вовсе не убит, а живой. И когда в Дании не прошел такой трюк, они послали ровно такой запрос в Лондон, когда Закаев приехал сюда. Его снова обвинили в убийстве этого священника, который по телевизору выступал к тому времени в Москве. Так о какой же справедливости вы говорите? Я человек, конечно, отчаянный, но не сумасшедший. Добровольно лезть в клетку я, конечно, не собираюсь, и если российская прокуратура считает, что я виновен, и умеет это доказать, — у нее есть потрясающий шанс. Они послали запрос на экстрадицию и сейчас Лондонский суд. Да, здесь, в городе Лондоне, английский суд рассмотрит просьбу об экстрадиции и примет решение. Если действительно есть у российской прокуратуры основания утверждать, что я такой ужасный преступник, которого требуется немедленно пригласить в Россию и немедленно посадить в тюрьму, ну что ж — я поеду. Вы видите: я никуда не бегаю, сижу здесь много лет. Ну, не много лет, полтора с лишним года, много месяцев. И сначала российская про-

куратура устраивала фарс по поводу одного дела — «Аэрофлота», которое вам хорошо известно. Потом по поводу другого: Березовский якобы чеченских террористов снабжал деньгами. А потом даже — участвовал в формировании чеченских отрядов. Ну а потом придумали про две тысячи автомобилей по «АвтоВАЗу», что, конечно же, смехотворно. Поэтому доказывать, что черное — это черное, а белое

— это белое, человеку не дальтонику, который сам понимает, что есть черное и что белое, — бессмысленно, потому что он черное хочет видеть белым, а белое черным.

— Хорошо, тогда возникает вопрос: почему вы так уверены, что власть ополчилась против вас, Борис Абрамович? Почему именно вас хотят арестовать?

— Это долгая история. И есть цепь в этой истории. История началась совсем по существу-то в 96-м году, после того как Ельцин победил на выборах. Я считал, что главный враг, главный оппонент реформ в России — это коммунистическая партия. Но некоторое время назад я пришел к другому убеждению. Главным оппонентом реформ в России являются российские спецслужбы. КГБ в СССР и последователи КГБ, о которых открыто говорит Патрушев, что «мы последователи КГБ», и гордится этим. Это ФСБ. Именно спецслужбы поняли, что их основной враг в том, чтобы они опять получили власть, — это крупный капитал, который не может жить в условиях несвободы. Он прежде всего хочет иметь самостоятельность, возможность самореализовываться, чтобы конкурировать и внутри России, и за ее пределами.

Я этим абсолютно не горжусь, но цитирую в данном случае других, а не себя. Меня многие называют в России олигархом номер один. Так вот причины того, что происходит сегодня, конечно, лежат в этом. В том, что я являлся первым последовательным и твердым противником возрождения в России системы тотального контроля спецслужб, ну а дальше все понятно. Дальше много последовательно организованных провокаций.