Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)

— А почему вы не пришли в политику при Горбачеве?

— Ну, потому что я-то прошел классический путь советского человека. И как большинство обычных советских людей, считал, что себя можно реализовать в науке. Я, конечно, не задумывался о том, чтобы пойти в большую политику при советской власти. Это было очень номенклатурно, это было очень расово, и было много-много всяких других причин… у меня не было «больших» родителей. Обычная семья

— инженер-отец и мать-лаборантка. У меня была «неправильная » национальность в Советском Союзе. И даже когда я решил пойти в бизнес, то абсолютно не думал заниматься политикой. А потом, когда я почувствовал, с одной стороны, недостаточность усилий только реформаторов, прежде всего Ельцина и команды, которую он собрал (Гайдара, Чубайса…), чтобы продвигать реформы дальше, а с другой стороны, у меня появились интересы в бизнесе, которые нельзя было отстаивать никакими другими методами, кроме как политическими, я принял совершенно сознательное решение заниматься политикой. Но самое главное, что мне это стало потом интересно. А как я уже говорил, я всегда занимаюсь только тем, что мне интересно.

— Борис Абрамович, в России ведь много влиятельных людей, олигархов, политиков, а почему все шишки валятся на вас?

— Я считаю, что отстаиваю интересы прежде всего капитала, капитала в широком смысле, капитала как концентрированного потенциала нации. Ну а сегодня этот концентрированный потенциал в руках не очень многих людей. Олигархи все люди очень рациональные. Если появился среди них вот такой, который один в состоянии серьезно отстаивать их интересы, то, пока у него сил хватает, зачем им самим участвовать. Я же решаю задачу, которую нужно решить. Меня же никто не заставлял пойти Чечней заниматься, пойти на баррикады в 1999-м или в 1996-м. Это мой собственный выбор. Поэтому я и на переднем крае этой борьбы, серьезной борьбы, не на жизнь, а на смерть. Поэтому-то все основные шишки на меня. Если бы меня не было или когда меня не станет, а по-прежнему останутся проблемы, я уверен, появится другой или другие, которые будут точно так же отстаивать свои интересы.

— А сейчас вы чувствуете поддержку со стороны олигархов или они вас оставили в такой тяжелой ситуации?

— У меня нет впечатления, что они меня поддерживают. У меня нет впечатления, что они меня оставили. Я еще раз говорю: все олигархи очень независимые, самостоятельные и самодостаточные люди. Они просто сделали такой выбор, какой они сделали. Я не испытываю никаких козней с их стороны. Ну некоторые, послабее, которые пытаются стать олигархами, поддакнут иногда власти, да, Березовский плохой. Но я-то понимаю, что тем самым они пытаются решать свои проблемы. Олигархами не становятся, олигархами рождаются! (Смеется.)

— Борис Абрамович, вы не раз говорили, что, когда решалась проблема наследника Ельцина, было три фигуры: Примаков, Лужков и Путин. А почему не было четвертой фигуры?

— Дело в том, что Лужков и Примаков были, так скажем, самозванцы. В хорошем смысле самозванцы, постольку, поскольку они пошли вопреки власти, а мне это всегда нравилось. Другое дело, что как самозванцы они мне нравились, а вот то, что они провозглашали, мне лично не нравилось. Не нравилось это и Ельцину. Не нравилось вообще всем, кто отстаивал реформы в России. А вот Ельцин, с моей точки зрения, проспал очень важный стратегический момент. Он должен был бы давно озаботиться о преемственности, а он не озаботился, стал думать об этом в самый последний момент и попал в сложную ситуацию. Стал лихорадочно перебирать, тасовать, то Черномырдина, то Кириенко… и поэтому так получилось, что был выбор на самом деле не между Лужковым, Примаковым и Путиным, а между Примаковым и Путиным.

— Кто тот человек, которого вы бы хотели видеть на месте Путина?

— То есть если отбросить проблему, что выбирает не Ельцин, а выбираю я? И отбросить проблему, можно его избрать или нельзя его избрать, да?

— Да.

— Если серьезно говорить, если бы этот человек мог бы быть избираем в рамках Конституции, то я считал бы, что если бы Ельцин мог пробыть еще один срок, это было бы очень правильно для России. Но если считать, что этот вариант лежит за пределами Конституции, то я считаю, что неплохим президентом был бы Явлинский.

— А вы видите возможность союза вашей партии и «Яблока»?

— Вы же мне задали другой вопрос, не о сегодняшнем дне. Что касается перспективы, то неправильно говорить «этого не может быть» или «вот это состоится наверняка». Мы же о политике говорим, да? А если говорить о сегодняшнем дне, то я не вижу никакой необходи-

мости для «Либеральной России» объединяться с кем-либо. Именно на сегодняшний день. Поскольку «Либеральная Россия» должна понять, какой у нее самой есть независимый потенциал. Независимый от союзов с другими партиями. И я считаю, что потенциал у «Либеральной России» для развития партии высокий. Остается, чтобы другие тоже убедились в этом.

— А кто составляет электорат «Либеральной России»?

— В электорате «Либеральной России» я вижу тех, кто решил стать реально самостоятельными, независимыми людьми. Дать реализацию этим людям, помочь им стать независимыми не могут ни коммунисты, ни, к сожалению, правые (я имею в виду «Союз правых сил»). Постольку, поскольку правые сами демонстрируют свою зависимость от власти и поэтому свою несамостоятельность. Ты не можешь поверить в то, что те люди, которые сами себя поставили в зависимое положение, могут тебе гарантировать независимость и самостоятельность. Поэтому сегодня реальная политическая сила, которая такой шанс может дать людям, — это «Либеральная Россия ». И в этом ее реальная привлекательность.

— Борис Абрамович, а создание партии «Единство» было вашей идеей, вашим проектом?

— Да, идея создания межрегионального движения «Единство » — моя. Я так его назвал. А назвал я его так потому, что сначала придумал символ этой новой политической силы, а потом уже его расшифровал вот таким образом. А символ был медведь. По первым слогам этого слова и было названо движение. Я придумал и идеологию, точнее, отсутствие идеологии тоже как идею, и название, и символы.

Но самым главным я считаю другое. В тот момент, когда и Борис Николаевич, и его ближайшее окружение стали лихорадочно искать альтернативу Лужкову и Примакову, теми СМИ, которыми в то время располагал Кремль, были ОРТ и РТР. (Вы знаете, что Гусинский открыто был за избрание Примакова и Лужкова.) Так вот, СМИ, которыми располагали мы, стали гнобить «Отечество» и «Всю Россию». Я был категорически против этого. Постольку, поскольку я считал, что в «Отечество» и во «Всю Россию» пришли в основном левые, то есть пришли от коммунистов. Поэтому если бить по голове эти две новые политические структуры, то люди побегут не к нам, они побегут опять к коммунистам. На самом деле, если рассуждать системно, то можно сказать, что «Отечество» и «Вся Россия» сыграли колоссальную роль в разрушении левого электората. Поэтому я считал, что для