Владимир Казарезов - Самые знаменитые реформаторы России

Что делать с этим мировоззрением, если в большинстве своем интеллигенция не приемлет ленинских идей, его видения будущего страны и путей достижения программных целей партии? Несмотря на утопичность самой постановки задачи об изменении духовного начала к человека, в масштабах многомиллионной страны Ленин берется за ее решение. Но что он мог сделать один? И здесь уместно сказать о безусловной гениальности и громадной воле этого человека, сумевшего навязать свои реформаторские идеи другим, поставить в практическую плоскость осуществление фантастических замыслов.

Ленин связывал надежды на строительство нового общества с рабочим классом и в какой-то мере крестьянством. Интеллигенция же, в к основе своей не понимавшая и потому не принимавшая его, представлялась вождю большевиков враждебной силой, с которой бесполезно было вести диалог.

Ленин настолько ненавидел интеллигенцию, что в полемике, говоря о ней, опускался до нецензурщины. В письме к Горькому, ставшему на защиту Короленко, он гневно пишет: «„Интеллектуальные силы“ народа смешивать с „силами“ буржуазных интеллигентов неправильно… интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно». Ну что тут комментировать?

Ленин, четко усвоивший формулу, что нет крепостей, которые бы не смогли взять большевики, знал, что ему делать. Самых непримиримых, активных интеллигентов-антикоммунистов — уничтожить физически. Лояльных новой власти приласкать, приручить, заставить на себя работать. Кого нельзя приручить, а уничтожить опасно из-за мировой известности и вероятности прослыть в связи с этим полными варварами, выслать за границу. Многих рассредоточить по глухим местам России, а остальных запугать.

На первые годы советской власти приходится множество решений Политбюро и Совнаркома, работой которых Ленин руководил, и его личных указаний, так или иначе имеющих отношение к судьбе интеллигенции. Одни касаются мероприятий в масштабах всей страны, другие носят частный характер. Остановимся на некоторых из них.

21 февраля 1922 г. Ленин пишет Сталину и Каменеву по поводу преподавателей Московского высшего технического училища, захотевших большей самостоятельности: «…уволить 20–40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подготовить и ударить сильно».

Однако опасны, как источник инакомыслия, не только писатели, философы, ученые со своими публикациями сомнительного содержания, но и актеры. При решении судьбы театров вопрос о Большом театре выносится на заседание Совнаркома. Ленин предлагает закрыть Большой театр, Совнарком решает оставить. Возмущенный вождь пишет по этому поводу Молотову:

«Тов. Молотову

Узнав от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное предложение Луначарского о сохранении Большой оперы и балета, предлагаю Политбюро постановить:

1. Поручить Президиуму ВЦИК отменить постановление СНК.

2. Оставить из оперы и балета лишь несколько десятков артистов на Москву и Питер для того, чтобы их представления (как оперные, так и танцы) могли окупаться, т.е. устранением всяких крупных расходов на обстановку и т.п.».

Надо полагать, Ленин считал ненужным для рабоче-крестьянского государства такие буржуазно-интеллигентские штучки, как опера, балет и театры вообще. А ну как победила бы такая «линия» вождя? Что же представляла бы собой наша страна?

Нарком здравоохранения Семашко, участвовавший в работе Всероссийского съезда врачей, узрел крамолу в выступлениях делегатов и принятых решениях, о чем и доложил Ленину. Результатом стало постановление Политбюро «Об антисоветских группировках среди интеллигенции», в котором предписывалось любые съезды проводить только с разрешения ГПУ, усилить контроль за работой прессы, образовать комиссию по высылке интеллигенции и т.д.

Цвет российской науки, мозг нации (по Ленину — говно) грузился на пароходы, названные впоследствии «философскими», и отправлялся в Европу. Названия некоторых организаций, из которых изымались высылаемые ученые: «Профессура 1-го Московского университета», «Профессора Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии», «Профессора института инженеров путей сообщения», «По делу Вольноэкономического общества», «Список антисоветских профессоров Археологического института», «Список антисоветских агрономов и кооператоров», «Список врачей», «Список антисоветских инженеров», «Список литераторов», «Список питерских литераторов» и др.

С отъездом ученых закрывались кафедры, издательства, журналы и газеты, творческие союзы. Как ненужный хлам выбрасывались из страны выдающиеся писатели — Бунин, Набоков, Алданов, Ходасевич, Бальмонт, Мережковский, Осоргин, Вяч. Иванов, Северянин, Гиппиус, Цветаева и многие другие; философы — Бердяев, Питирим Сорокин, Франк.

Но политика по отношению к интеллигенции не была последовательной. То депортировали насильно, то не выпускали, как в случаях с Блоком и Сологубом, то рассылали по глухим местам Советского Союза. Но как бы там ни было, интеллигенция выключалась из активной общественной жизни.

Как же собирался Ленин заполнять образовавшийся интеллектуальный вакуум? О полноценной замене в короткий срок речи быть не могло. Кто-то из великих французов, кажется, Сен-Симон, сказал, что если у нации уничтожить по пятьдесят человек, стоящих первыми в списках лучших в своих отраслях науки, искусства, предпринимательства, ремесел и других сфер деятельности, то нация будет обречена на долгие годы деградации, отброшена назад в своем развитии.

Но у Ленина был свой взгляд на этот счет. Он полагал возможным подготовить взамен старой интеллигенции новую, свободную от так называемой буржуазной морали. И сделать это быстро, в масштабах многомиллионной страны.

Под стать вождю были и его ближайшие соратники. Лев Троцкий был уверен в том, что не будет проблем с заполнением вакуума в связи с ликвидацией и ссылкой писателей: «Фабрика для создания новых пролетарских поэтов-художников у нас есть, но это не МАППы (Московская ассоциация пролетарских писателей. — В.К. ) и не ВАППы (Всесоюзная ассоциация пролетарских писателей. — В.К. ), а РКП (Российская коммунистическая партия. — В.К. )… И потому литератор-коммунист, как член РКП, должен сосредоточить свое внимание на творчестве своей партии».

Пролетарские вожди мнили себя полубогами, а может и богами, получившими шанс не просто делать историю, а создавать нового человека, принося при этом в жертву целые народные слои и группы. Бухарин, по выражению Ленина, любимец партии и ее теоретик, писал: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Ленину очень понравились слова «любимца партии», он написал на полях «именно».