Владимир Казарезов - Самые знаменитые реформаторы России

Нашли компромисс. Один коровник перевели на работу по-новому, остальные не тронули. Поскольку делегаций в передовое хозяйство было много, то Виктор Иванович разделял, кому что показывать. Если едет свой брат-производственник с искренним желанием приобрести ценный опыт, это одно дело. Тому все начистоту. Начальству или корреспондентам только то, что соответствовало новой моде. Вот такие дела были в период хрущевской оттепели. Несть числа подобного рода историям.

Объясняя столь бесславный результат реформ Хрущева в аграрной сфере, шараханье из одной крайности в другую, академик Никонов в своей книге «Спираль многовековой драмы…» писал: «Нет нужды говорить, что причина таких крайностей кроется в некомпетентности, бескультурье, торопливости». Однако есть основания не согласиться с уважаемым академиком, хотя сказанное им и присутствовало в то время. Думаю, что Никита Хрущев разбирался в вопросах сельского хозяйства значительно лучше, чем тогдашние американские президенты Дуайт Эйзенхауэр и Джон Кеннеди, президент Франции Шарль де Голль, канцлер ФРГ Конрад Аденауэр, другие главы ведущих государств Европы и Америки. Так что «некомпетентность» отпадает, как причина провала хрущевских сельскохозяйственных реформ. Равно как и бескультурье. Если Хрущев и был воинствующим противником проникновения западного влияния на нашу литературу и искусство, то это вовсе не означало дурных последствий для сельского хозяйства. Можно в какой-то мере согласиться с Никоновым в части торопливости Хрущева, стремившегося всего добиться сразу. Но и то лишь отчасти. Ведь прошедшие вскоре «зеленые революции» в азиатских странах, в том числе в таких традиционно голодных, как Индия, Пакистан, Иран и др., привели к радикальному изменению там ситуации с производством продовольствия. Причем в короткое время. А пример Китая 1980-х гг., совершившего рывок в сельском хозяйстве за десятилетие? Так что отведенные Хрущеву историей десять лет — срок немалый.

Отказав таким образом академику Никонову в полной адекватности оценок, дадим собственную.

Общественные и экономические системы развиваются по объективным законам, действие которых следует максимальным образом учитывать, чтобы добиться успеха. Забвение их жестоко наказуется и приводит к провалу самых благих намерений. Главным недостатком всех хрущевских начинаний являлось как раз нежелание считаться с какими бы то ни было законами. Но это не было его персональным недостатком, признаком невежества. Он являлся продуктом своей эпохи, хорошо усвоившим сложившиеся до него правила игры. Кто-либо другой на его месте (Молотов, Берия, Маленков и др.) мог бы лишь в деталях, в частностях привести к иному результату. В целом же большой разницы получиться не могло.

Мы сказали об экономических законах, игнорирование которых ведет к провалу самых благих намерений. Хотя в нашем случае имело место нарушение не только экономических, но и законов биологических, законов природы. И здесь обращаю внимание читателя на гениальные, чеканные слова великого Столыпина о том, что «чувство собственности столь же естественно, как чувство голода, как влечение к продолжению рода, как всякое другое природное свойство человека».

В первые годы правления Хрущева от полного бесправия колхозников, от их труда без оплаты перешли к вознаграждению за работу — и тут же последовала отдача. Равно как уменьшение, а затем и полная отмена налогов на личные подсобные хозяйства привели к увеличению производимого ими продовольствия. Конечно, слишком это разноуровневые понятия, к тому же не подлежащие математической формализации, каковыми являются степень осознания человека собственником и его трудовая отдача. Не записать алгебраической формулой зависимость одного от другого, но несомненно — такая зависимость существует. Увы, приходится говорить банальности — чем более человек заинтересован в результатах труда, тем они выше. И можно априори утверждать — улучшение в сельскохозяйственном производстве за хрущевское десятилетие, точнее — первое пятилетие получилось настолько, насколько удалось включить частный человеческий интерес. Хрущев не мог додуматься до порочности колхозно-совхозной системы и пагубности отторжения крестьянина от собственности на землю, средства производства и продукт труда, в силу своей веры в преимущества социализма над капитализмом. Случись такое — это означало бы ренегатство, ревизионизм, за которые он поплатился бы тогда не только постами, но и головой. А попытки повысить эффективность сельского хозяйства, не затрагивая коренных его основ, изначально были обречены на неудачу. Поэтому десятилетие Хрущева, так многообещающе начавшееся для села с сентябрьского (1953 г.) пленума партии, закончилось тем, что наша страна впервые за свою тысячелетнюю историю стала покупать за границей хлеб. У капиталистов, которым Хрущев пророчил скорую гибель, которых обещал «закопать».

В промышленности количественные показатели выглядели не столь удручающими, но по качеству наши товары все более и более отставали от зарубежных. Господствовали валовые показатели. Планы с каждым годом возрастали (планирование от достигнутого) — надо было догонять Америку! Директоров заводов загоняли в угол, не давая возможности перестраиваться на выпуск более прогрессивных изделий (исключение составляла только оборонка), требуя пресловутую валовку. На товарах народного потребления лежала печать серости и примитивизма, их потребительские качества были исключительно низкими.

Но здесь Хрущев по крайней мере не инициировал каких-либо шагов, вызвавших ухудшение качества промышленных товаров. Другое дело — в строительстве. Там, как ни в каком другом деле, проявилась вся противоречивость последствий хрущевских реформ и его личности. При нем по его инициативе произошла коренная переориентация строительного комплекса.

Наши города до Хрущева застраивались добротными красивыми домами (сталинскими) по индивидуальным проектам. В стране сложились архитектурные школы, занимавшие передовые позиции в мире. Не случись хрущевского зигзага с абсолютизацией крупнопанельного домостроения, возможно, сегодня города России имели бы каждый свое лицо, а все вместе не уступали бы по красоте европейским.

Но дело в том, что при всем архитектурном совершенстве людям негде было жить, а домами они могли только любоваться, как скульптурами и произведениями живописи.

Что представляло из себя жилье среднего гражданина России в 1950-х г.? В деревне — деревянная изба, перешедшая из XIX в., состоящая из одной-двух комнат, куда зимой могли переселяться еще и животные. В городе — в лучшем случае комната в коммунальной квартире на семью из трех-четырех человек, в худшем — та же комната, только в бараке. Много горожан проживало и в частном жилье, в таких же домах-избах, что и селяне. Шли десятилетия, а никаких перспектив на улучшение положения не было.