Владимир Казарезов - Самые знаменитые реформаторы России

Остановимся подробнее на этом явлении, оказавшем столь серьезное влияние на судьбу русского государства.

С усилением Москвы к ее князю шли служить знатные люди из разных областей, которые и образовали московское боярство. В XV в., по мере собирания земель вокруг Москвы, стал формироваться новый слой приближенных государевых слуг, состоящий из удельных князей.

Как отмечает В.О. Ключевский, если традиционные московские бояре участвовали в управлении «по договору», то удельные князья и их потомки — «по происхождению». «Среди титулованного боярства XVI века утверждается взгляд на свое правительственное значение не как на пожалование государя, а как на свое наследственное право, доставшееся им от предков».

В результате бывший удельный князь по положению становился выше московского боярина, каким бы заслуженным последний ни являлся. Но и князья были не одинаковыми — одни потомки великих, другие удельных, одни до перехода в Москву оставались владетельными князьями, другие — кому-то служили. Все это учитывалось, из чего определялось положение каждого. Согласно Ключевскому, княжеско-боярская иерархия выглядела так: «1) потомок великих князей становился выше потомка удельных, 2) владетельный потомок удельного князя — выше простого боярина, 3) московский великокняжеский боярин — выше служилого князя и боярина удельного».

При назначении на должность нужно было учитывать множество нюансов, чтобы честь назначаемого соблюдалась и при этом не были обижены другие. Чтобы установить в этом деле какой-то порядок, при Иване Грозном составили Родословец, в который были внесены все знатные фамилии. Кроме того, при нем же (1556 г.) была написана Разрядная книга, в которую внесли все назначения по государственной и военной службе за 80 лет. Этими двумя документами и руководствовались при определении на службу и разного рода жалованиях. Правда, обиженных все равно хватало. Ключевский описывает систему определения старшинства в княжеской семье. Впрочем, она в известном смысле может быть распространена и на иные русские семьи, не только на боярские или княжеские.

«Возьмем семью из родных братьев с детьми. Первое место принадлежало старшему брату, домохозяину, большаку, два за ним следующие — двум его младшим братьям, четвертое место — его старшему сыну. Если у большака был третий брат, он не мог сесть ни выше, ни ниже старшего племянника, был ему ровня (ровесник). Это равенство указывалось, вероятно, обычным порядком нарождения: четвертый брат рождался обыкновенно около времени появления на свет первого сына у старшего брата и потому отчислялся уже ко второму поколению — детей , тогда как три старших брата составляли первое поколение — отцов . Таким распорядком мест объясняются основные правила местнической арифметики… Это правило выражалось формулой: „первого брата сын четвертому (считая и отца) дяде в версту“, т.е. сверстник , ровня, ровесник ( верста — мера, уравнение). Значит, они не сидели рядом, а должны были сесть врозь или насупротив. Общее основание этих правил: отечество каждого из родичей определялось его сравнительным расстоянием от общего предка. Это расстояние измерялось особыми местническими единицами — местами . Отсюда и самое название местничества … каждая сфера служебных отношений, каждое правительственное ведомство, места в государевой думе, должности административные, городовые наместничества, как и должности полковых воевод, были также расположены в известном порядке старшинства, составляли иерархическую лестницу». «Если из двух родственников, назначенных воеводами в одной армии, старший по генеалогии, по отечеству, был двумя местами выше младшего, то при назначении старшего первым воеводой большого полка младшего надобно было назначить первым воеводой сторожевого либо передового полка, не выше и не ниже. Если его назначали местом выше… старший родич бил челом, что такое повышение младшего родича грозит ему, челобитчику, „потерькой“ чести, отечества, что все, свои и чужие, считавшиеся ему ровнями, станут его „утягивать“, понижать, считать себя выше его на одно место, так как он стоял рядом, одним местом выше человека, который ниже их двумя местами. Если младшего назначали ниже, большим воеводой левой руки, он бил челом о бесчестии, говоря, что ему так служить со своим родичем „не вместно“, что он „потеряет“, а родич „найдет“ перед ним, выиграет одно место».

Если кто-либо считал, что его назначили не в соответствии с Родословцем или Разрядной книгой, то подавал государю жалобу (челобитную), которая, как правило, удовлетворялась, при условии, что притязания оказывались доказанными. Когда же сам ущемленный не решался по каким-либо причинам на челобитную, то это делал кто-нибудь из его родни, так как оскорбление наносилось всему роду, а главное, создавался прецедент, после которого и далее будут поступать по отношению к его представителям так же. Поэтому князья и бояре боролись за место в войске, в думе, за великокняжеским столом не на жизнь, а на смерть.

Иван Грозный не только не препятствовал вроде бы губительной традиции, но даже узаконил ее, регламентировав в Родословце и Разрядной книге.

Почему московские государи потворствовали развитию местничества? Во-первых, оно проистекало из самобытной истории формирования, собирания русского государства и являлось как бы само собой разумеющимся. Во-вторых, что менее бесспорно, но не лишено основания, местничество позволяло укрепляться самодержавию, «разделять и властвовать» при грызне князей и бояр между собой. Историк М. Любавский писал по этому поводу: «…Государи… узаконяли местничество и таким образом, как говорит Флетчер, злобу и взаимные распри бояр обращали в свою пользу. Но самое главное — это то, что они, беспощадно относясь к отдельным лицам, не трогали всего класса в целом, не нарушали разом его общих интересов и, таким образом, не вызывали общего неудовольствия, общего противодействия. Они создавали свой абсолютизм так же, как и государство, по маленьким дозам, по кусочкам, по частям и потому медленно, незаметно, но крепко строили свое политическое сооружение».

Боярской оппозиции при Иване III и Василии III как таковой не было — бояре плели интриги друг против друга. А если когда и проявлялась фронда, то эти государи жестоко подавляли ее, подвергая опале и уничтожая недовольных поодиночке.

При Иване IV политика ограничения власти князей и бояр приняла принципиально иной характер. Началось их тотальное физическое уничтожение. Казни бояр проводились, как мы видели, еще в годы отрочества великого князя и воспринимались московским обществом как само собой разумеющееся. Ситуация изменилась в середине 1560-х г., и способствовали тому перемены, произошедшие в самом Иване Васильевиче.