Эдвард Люттвак - Стратегия. Логика войны и мира

Что же касается секретности и военной хитрости, то есть двух факторов, лежащих в основании маневра, — они тоже требуют некой платы. Очень часто воюющим рекомендуют соблюдать строжайшую секретность — так, как будто она ничего не стоит; но враг редко когда ничего не знает о затевающемся против него действии, если, конечно, при подготовке к этому действию не принесена в жертву значительная часть мероприятий. Излишне строгие меры безопасности могут повредить боеготовности и тщательной организации войск, вовлеченных в предстоящее сражение, ограничить объемы сбора разведывательных данных и сузить кругозор для планирования, исключая экспертизу, которая может оказаться полезной; они стеснят размах и реализм учений, которые способны немало повысить эффективность действий во многих видах сражений и которые особенно необходимы, если предстоящая акция сложна по своей сути, например, при высадке десанта или в тщательно разработанных операциях коммандос. И, конечно же, любое ограничение в осведомленности войск, накладываемое ради внезапности на информирование о порядке их размещения и выдвижения, поставит их в менее выгодную позицию, чем та, которую они могли бы занять, имея необходимую информацию. Одной из причин провала операции «Пустыня-1» (DesertOne) 25 апреля 1980 года, целью которой было освобождение дипломатов США, взятых в заложники в Иране, стало то, что очень строгие меры секретности (впоследствии сочтенные чрезмерными) не позволили провести совместные учения подразделений армии, ВВС и Корпуса морской пехоты, занятых в этом деле. Они приступили к совместным действиям только на месте проведения операции, в отдаленной пустынной местности на юго-востоке Ирана. Последствия оказались катастрофическими: различные действия не были согласованы друг с другом, иерархия командования была неясна, приказы понимались неверно или даже игнорировались. В гораздо более широких масштабах такие наступательные операции, как немецкое вторжение в СССР 22 июня 1941 года («План "Барбаросса"») и японский воздушный налет на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года, успешно застигли противника врасплох лишь потому, что нападающие пожертвовали тщательной подготовкой, которая, безусловно, обнаружила бы их намерения [4] Некоторые немецкие соединения держали во втором эшелоне, а японцы обошлись без разведывательных полетов, которые обнаружили бы отсутствие авианосцев в решающий день. .

На войне ничего нельзя добиться «бесплатно». Поскольку секретность лишь в редких случаях может быть полной, утечке правдивых сведений можно противопоставить только обман, в надежде на то, что «сигналы», порождаемые подготовкой к действию, будут поглощены «помехами», порождаемыми сбивающей с толку, устаревшей или попросту посторонней информацией [5] Эти термины из области коммуникации и инженерии были введены в стратегический лексикон Робертой Волстеттер в труде, посвященном вопросу внезапности: Wohlstetter, Roberta. Pearl Harbor («Пёрл-Харбор»), 1962. .

Иногда можно ввести противника в заблуждение, не тратя лишних сил, посредством одних лишь хорошо спланированных обманов. Но чаще для этого потребуются серьезные отвлекающие акции, сбивающие с толку внимательного врага. Однако от них очень мало пользы, или нет ее вовсе, для достижения намеченной цели, и поэтому они понапрасну отвлекают на себя силы. Бомбардировщики, посланные для атаки второстепенных целей, чтобы отвлечь внимание от самолетов, направляющихся к главной цели, все же причинят некоторый ущерб, пусть и не в самой критической точке; но корабли, отправленные в плавание в качестве отвлекающего маневра, единственной задачей которых является возвращение домой, как только выяснится, что враг взял курс в их направлении, могут не внести ровно никакого вклада в битву. В более распространенном случае использование разного рода неподвижных и движущихся моделей (от поддельных танков и орудий или целых подразделений до летающих и плавающих макетов, имитирующих отдельные самолеты или подводные лодки) обходится гораздо дешевле, чем реальные объекты, тем не менее все это требует ресурсов, которые в ином случае можно было бы задействовать для увеличения реальных сил. Несомненно, вышесказанное верно в отношении самой успешной кампании по введению противника в заблуждение в современной военной истории, а именно высадки десанта в Нормандии в июне 1944 года, в «День Д». Немецкие шпионы были введены в заблуждение, вследствие чего сообщили, что союзники высадят свои основные силы гораздо севернее, в Па-де-Кале. Этот обман почти ничего не стоил, но оказался долгосрочно эффективен: даже после «Дня Д» немцы считали высадку десанта в Нормандии всего лишь обманкой и все еще ожидали главной атаки у Па-де-Кале — в конце концов, это был кратчайший путь из Британии через Ла-Манш. Но в то же время союзники изготовили большое количество дорогостоящих макетов для того, чтобы и воздушная разведка немцев отрапортовала, что многочисленные армии готовятся пересечь Ла-Манш. И здесь усилия оказались напрасными, потому что Люфтваффе была уже не способна проникнуть сквозь системы ПВО союзников на своих тихоходных разведывательных самолетах.

Все, что совершается посредством парадоксального действия, а также секретности и обмана, обязательно приведет к затрате какой-то доли — возможно, и значительной, — ваших собственных сил. Зато внезапность даст свои преимущества всякий раз, когда из-за неожиданности ваших действий реакция врага будет ослаблена в гораздо большей степени. Теоретически, внезапности можно наиболее успешно достичь, действуя предельно парадоксально, вплоть до полного саморазрушения. Например, использовать почти все имеющиеся в распоряжении войска для того, чтобы сбить с противника с толку, оставляя для реальной битвы лишь малую их часть. Ваш враг, несомненно, будет изумлен; но даже самый неподготовленный противник, скорее всего, без особого труда справится с этим замешательством. Вполне очевидно, что парадоксальный путь в сторону «наименее ожидаемого» должен завершиться раньше, чем доведет вас до саморазрушительных крайностей. Но за пределами этого утверждения есть лишь вероятностные расчеты, которые не могут быть ни надежны, ни точны.

Когда приступают к осознанно парадоксальному действию, некоторая часть силы будет потеряна наверняка, но на успех, то есть на реальное достижение внезапности, можно лишь надеяться. И, в то время как цена парадоксального действия может быть точно подсчитана, вероятность и масштабы выгоды должны оставаться неопределенными до тех пор, пока дело не будет сделано. Риск тоже можно рассчитать (по крайней мере, теоретически); существует целая дисциплина (и профессия): «анализ риска». Тем не менее неудачи в достижении внезапности наносят ущерб, а иногда и приводят к катастрофе не только потому, что некоторые силы были сознательно принесены в жертву и поэтому их не хватало на поле боя (а такова отправная точка всех подсчетов управления рисками), но и вследствие психологического шока — расхождения между оптимистическими ожиданиями и суровой реальностью. Всякий, кто замышляет внезапную атаку, раздумывает о ее исходе почти так же, как игрок на фондовой бирже, осознанно вкладывающий деньги в ценные бумаги с высокой степенью риска. И тот и другой могут проиграть, но ни от одного инвестора на фондовой бирже не потребуют вступить в смертельный бой сразу после того, как станет ясно, что его надежды на легкий успех не сбылись самым плачевным образам.