Эдвард Люттвак - Стратегия. Логика войны и мира

Границы технического уровня стратегии не произвольны. В их пределах различные виды оружия и их взаимодействие видны очень ясно — но лишь как один слой гораздо более широкой реальности, потому что все материальные и неосязаемые факторы, влияющие на ход сражения, остаются неопределенными. Сам по себе технический уровень достаточен только для ученых и инженеров, занятых разработкой новых видов оружия. Чтобы приступить к работе, им нужно знать лишь одно: какие виды дополнительной эффективности наиболее желательны; они не обязаны и не вправе решать, какой объем эффективности нужно набрать ценою денежных сумм и/или иных военных приоритетов.

Редко когда ученые и инженеры хорошо знакомы с подробным тактическим содержанием требований, предъявляемых военными к новому типу вооружения. Как бы то ни было, их готовность считаться с этими требованиями зачастую сугубо формальна. Ученые и инженеры очень хорошо знают, что требования военных изменяются в зависимости от каждой новой тактической доктрины, от каждой новой «стратегии», тогда как оружие, которое они разрабатывают, будет применяться в течение многих лет: тридцати и более, если речь идет о боевых самолетах, и даже еще дольше, если о танках и пушках. Кроме того, ученые и инженеры, как правило, не слишком считаются с требованиями, выдвигаемыми военным командованием, которое, по их мнению, и не подозревает о полном объеме доступных ему технологических возможностей. Очень часто они отмечают, что внимание офицеров сосредоточивается на вчерашних «новейших» технологиях, которые для ученых и инженеров уже далеко не столь новы. Неуклонно повышающийся уровень технического образования военных (этот процесс начался в XVIII веке) не отменил этого разрыва, поскольку у двух упомянутых сторон различные высшие ценности: сама наука — для ученых и инженеров, военные структуры и иерархия — для военных.

Цели их тоже существенно разнятся. Для военных бюрократов наивысшее качество, которого можно достичь в отдельно взятом виде оружия, обычно приносится в жертву возможности закупить это оружие в некотором значительном количестве: ведь уменьшить численность вооруженных сил — значит подорвать основу военной иерархии. Для ученых и инженеров количественные показатели сами по себе вовсе не имеют никакой ценности: высшее качество — единственная цель их амбиций, поэтому они всегда стремятся разрабатывать самые совершенные, самые многоцелевые виды оружия, максимально эффективные на всех возможных направлениях их применения.

До Первой мировой войны таковыми были самые большие и лучше всего защищенные боевые корабли, а также орудия на железнодорожной платформе, отличавшиеся чрезвычайной дальнобойностью и волновавшие воображение инженеров. Это пришлось весьма по вкусу командованию ВМС, поскольку в те времена военно-морская доктрина делала упор на подготовке к одиночным сражениям, нацеленным на полное уничтожение врага, чтобы добиться полного превосходства на море благодаря действиям самых сильных кораблей, пусть даже малочисленных: ведь один линкор может потопить сколько угодно крейсеров. Но огромные орудия на железнодорожной платформе совсем не вписывались в тогдашнюю артиллерийскую доктрину, которая взывала к мобильности, и тем не менее их разрабатывали, не считаясь со страшной дороговизной.

До Второй мировой и во время нее пути технологического прогресса разветвлялись и множились, что привело к самым разнообразным новшествам. Некоторые из них обладали непосредственной военной ценностью (например, радар, а, в конце концов, и атомная бомба). Военная ценность других была отрицательной (самый известный пример — немецкие ракеты ФАУ-1 и ФАУ-2 (V-1 и V-2 rockets), на разработку которых затратили огромные средства, хотя они не пригодились ни для какой реальной цели). Многие другие новшества, например, реактивные беспилотные крылатые ракеты-самолеты ФАУ-3 (V-3 ramjet gun), а также стотонный супертанк «Маус» поглотили скудные ресурсы Германии, даже не достигнув производственной стадии.

В настоящее время инженерные амбиции сосредоточиваются на оружии направленной энергии, таком, как бортовые лазеры (airborne lasers), достаточно мощные для того, чтобы прожечь насквозь и уничтожить ракетоносители, находящиеся далеко внизу под ними, или истребители, способные совершать крейсерские полеты на сверхзвуковой скорости (нынешние так называемые сверхзвуковые истребители очень быстро расходуют топливо, перейдя барьер скорости звука, в режиме форсажа); как самолеты типа «стеле» (Stealth), которые трудно обнаружить с помощью обычных радаров — к тому же их инфракрасное излучение и звуковые волны также сведены к минимуму; и как (в более широком масштабе) системы «революции в военном деле».

«Обнаружение-Уничтожение» («Reconnaissance-Strike»), самой сложной задачей которых остается сведение данных, собранных приборами, в единую сиюминутную картину всех многообразных и важных целей, уже распределенных по уровню приоритетности, благодаря чему атака на них требует лишь передачи координат цели расчетам крылатых ракет, самолетам-бомбардировщикам и даже артиллерийским батареям.

Между тем вследствие вчерашних инженерных амбиций появились нынешние атомные подводные лодки, превышающие размерами крейсеры времен Второй мировой войны и гораздо более дорогостоящие; авианосцы с атомными двигателями, еще большие по размерам и необычайно дорогие; а также реактивные истребители, сами по себе настолько технологически продвинутые и дорогостоящие, что в год их выпускается меньше того количества, которое может быть потеряно в течение лишь одного неудачного утра в ходе воздушного боя.

Издавна (по крайней мере, в Соединенных Штатах) было модно сетовать на стремление добиться высокого качества оружия ценой его количества, но парадоксальная логика стратегии, на любом из ее уровней, не имеет никакого отношения к этому предмету и не дает никакого рецепта решения данного вопроса. Неважно, предполагает ли действие на техническом уровне противодействие в форме применения более простого оружия или же применение меньшего количества более сложных видов оружия. Напротив, именно прямолинейная логика, экономическая логика здравого смысла налагает пределы на стремление к качеству за счет численности, потому что небольшая выгода от качественных улучшений в конце концов должна снизиться до нуля, если принять в расчет научно-технологические ограничения, свойственные данной эпохе. Даже лучшая винтовка, изготовленная из самых передовых материалов по самым последним технологиям, может быть лишь немногим эффективнее, чем любая современная винтовка, основанная на тех же самых научных принципах, но, конечно, куда более дешевая. То же относится и к бомбардировщикам, и к ракетам, и к подводным лодкам, и к любым другим видам вооружений, которые мы можем сравнивать друг с другом.