Анна Лазарева - Блондинка вокруг света или I did it my way

Как-то, в Катманду, сталкиваюсь с приятелями. Они знакомят меня с итальянским, немного невежливым, парнем-мотогонщиком. Итальянец грубовато пытается за мной ухаживать. Он до смешного представляет собой всё то, что мы традиционно думаем об итальянских мачо. Жгучий брюнет, непоседливый, весь как на шарнирах. Словом, похож на Райкина в старом советском фильме «Труффальдино из Бергамо». По иронии совпадений он и есть из Бергамо. Он отпугивает меня своей грубоватой напористостью. Я старюсь держаться подальше от напористых людей.

Национальный парк Читван долго был охотничьим угодьем королей, поэтому природа в нём сохранилась великолепно. Там до сих пор водятся носороги, ягуары и другие редкие животные.

Первым делом, конечно, я предпринимаю сафари на слоне. На носорогов мне не везёт. Второй раз выезжаю, а их всё нет.

Зато везёт на крокодилов. После сафари мы купаем слонов в реке, а рядом, в кустах, крокодилы и лежат. Гиды говорят, крокодилы боятся слонов и поэтому опасности не представляют.

Чтобы, наконец, увидеть носорогов, приходится нанимать хозяина своего гестхауса в качестве проводника по джунглям. За нами увязываются все его кузены из соседней деревни, в количестве семи человек. Прямо Белоснежка и семь гномов.

Пробираемся долго, через болота, через кусты и травы. Держим в руках палки на случай, если встретим диких зверей. Кажется, наш грозный вид действует — медведь-губач улепётывает со всех ног.

«У семи нянек дитя без глаза». В очередной раз наступив на краешек ручейка, я проваливаюсь в воду по шейку. Это оросительный канал для рисовых полей, в полметра шириной и в полтора метра глубиной. Семеро парней-гидов не уберегли одну-единственную туристку!

В тот самый момент, когда я вылезаю из канавы, с несколькими присосавшимися пиявками в трусах, носороги и появляются. Аж два сразу! Ещё и в окружении стайки пятнистых оленей!

Боже мой!.. Я лезу за фотоаппаратом, не обращая внимания на пиявок… это же фотография жизни!

Но какой снимок можно сделать затонувшим фотоаппаратом? Только тот, который навечно останется жить в памяти. Этот фотоаппарат тонет уже второй раз и больше не подлежит восстановлению.

Гиды, нисколько не смущаясь, просят чаевых, несмотря ни на провал, ни на то, что их никто не приглашал.

Позже отдираю ото всех частей тела пиявок. К ним я уже привыкла. Пиявки в Непале — звери. Не обязательно падать в воду — они буквально прыгают с деревьев и присасываются к шее и плечам. Как это неприятно, стоя под душем, нащупать на своём теле что-то, что трудно ухватить и оторвать, что-то склизкое, неопределённое и налитое твоей собственной кровью. А потом оно извивается блестящими масляными боками под струёй воды.

В слоновьем питомнике пополнение. Новорождённый слонёнок — сын домашней слонихи и дикого слона из джунглей. Дикий слон прибежал много месяцев назад, ночью, трубя победу и поправ ограду из колючей проволоки под напряжением. Обслуживающий персонал ничего поделать с силой слоновьей любви не мог. Не новость. Такое случается в непальской деревне Саураха.

Во время ночного сафари в джунглях я понимаю, откуда появилась идея рождественских огоньков на сетке. Отсюда. Джунгли покрыты маленькими яркими зелёными огоньками. Это светлячки. Иногда слишком много! Иногда просто не верится, что это всё реально и что это обычная ночь в непальских джунглях, а не новогодняя вечеринка.

Поздней ночью возвращаемся по тихим деревенским улицам. Уставший от работы слоник просыпается под навесом и, сердито поправив хоботом подушку из соломы, укладывается опять. «Ходят тут всякие, спать не дают». Мне становится неловко за то, что разбудила.

Джунгли живут, дышат. Из-за тех кустов слышится рык леопарда или бенгальского тигра. Что-то оглушительно и остервенело квакает из лужи на обочине. Цикады, исступлённо захлёбываясь, визжат на деревьях.

Уже неделю не ходят автобусы. Народ бастует. Новый непальский президент произнёс свою речь на хинди вместо непальского. Народ оскорблён. Строит баррикады, не пропускает автобусы, жжёт шины и чучела президента. Мы, иностранцы, должны всё это наблюдать из автобусов. Я застряла в Читване. Туда легко попасть, но трудно выехать.

В стране не так давно произошла революция. Неспокойно. Парламент сбросил короля, отобрал у него иммунитет, королевский дворец, титул реинкарнации Вишну и прочее. Король живёт теперь в лесах. Такие сбросят и президента.

Два раза мой автобус останавливали, и я возвращалась обратно в сырую Саураху. К тому времени я абсолютно обвыклась с запахом плесени.

Я слишком надолго застряла в Катманду, а затем в Читване. Первый раз по лени, второй раз из-за забастовки. До самолёта «Катманду — Дели» осталось несколько дней.

Я уже не попаду в Лумбини, место рождения Будды. Но у меня всё ещё есть пара дней, чтобы увидеть Покхару.

Как же красив Непал! Водопады! Зелёные горы! Такого бриллиантового зелёного я почему-то раньше ожидала от Ирландии, не от Непала.

А эти террасы! Ими исполосована вся страна. Многие террасы очень древние, но на них до сих пор выращивают рис. Некоторые из них заброшены лет двести назад. Но они не стёрлись со склонов гор и всё ещё видны. Я заворожённо смотрю из окна автобуса.

Во время остановки на обед я протираю лицо огуречным колечком, для увлажнения и чтобы смыть дорожную пыль. Я иногда так делаю, особенно когда вода плохая. Во время этого занятия меня и находит тот невежливый итальянский гонщик. Он тоже на пути в Покхару. Как-то неловко встречать знакомых, когда по твоему лицу размазан перезревший ресторанный огурец с крупными, тут и там приставшими семечками.

— Ты чокнутая, — сообщает мне итальянец.

— Спасибо, — отвечаю я.

— Что бы сказал на это твой бойфренд? (Пробивает, есть ли у меня бойфренд.)

— Думаю, он бы простил, — неопределённо отвечаю я.

— Может, как-нибудь встретимся, выпьем?

— Посмотрим, — говорю я, отклеивая огуречную семечку от верхнего века.

Покхара сразу располагает своим уютом и домашностью. Узкое длинное горное озеро, покрытое уже так хорошо знакомыми сиреневыми кустами. Синие птицы сидят на ветках прибрежных деревьев. Это зимородки, их здесь называют кингфишерами (королевские рыбаки). Я пытаюсь охотиться за ними с фотоаппаратом. «Выбери меня»… Не тут-то было. Кингфишеры неуловимы, как удача.

Неожиданно для горного озера, обрамлённого снежными вершинами, в нём очень тёплая вода. Берёшь напрокат лодку, уплываешь на середину озера, находишь место, свободное от сиреневых кустов, и бросаешься в тёплую воду. Когда выныриваешь, первое, что ты видишь, — заснеженные вершины Аннапурны прямо над твоей головой.