Анна Лазарева - Блондинка вокруг света или I did it my way

На Рождество добрый повар дарит всем дорогие подарки и не забывает даже меня. Мне преподнесён новый фотоаппарат, взамен старого, украденного. Я лихорадочно раздумываю, что же ему подарить в следующий раз.

— Анна, он тратит деньги, как моряк, и постоянно делает всем подарки, — успокаивает меня филиппинка. — За ним всё равно не угнаться…

В канун Рождества я и мой новый романтический друг, канадский инженер-нефтяник, возвращаемся с пати из другого отеля. По дороге мы останавливаем нашего рикшу и ловим грузового слона. За тысячу рупий возница соглашается принять нас на борт своей корзины, и мы продолжаем путь уже на слоне.

Шершавый, как асфальт, перепачканный извёсткой слон, вечернее платье со стразами Сваровски, чёрный смокинг и опустевшие улицы усталого Бомбея…

Начинается время беспрестанных пати. Я чувствую себя такой проказницей, возвращаясь ранним утром обратно в отель! Всё ещё в вечернем платье, со смазанной косметикой, держа в руке открытые туфли на каблуке. Тихо-тихо, чтобы никого не разбудить, пробираюсь мимо ресепшена. Как возвращающаяся с бала принцесса, всю ночь танцевавшая со сказочным, опальным принцем… Я не хочу помнить ни одного дня из своего прошлого!

В Новогоднюю ночь, ровно в двенадцать часов, все повара и поварята родного отеля, в белых халатах и колпаках, колотя половниками по кастрюлям, бегут гуськом по всем коридорам отеля. Тут и там бродят чернокожие Санты. Персонал одет в карнавальные костюмы. С верхнего балкона на головы гостей летят 2006 сине-белых шаров. Наступает 2006 год. В ресторане льётся шампанское и бьют шоколадные фонтаны с клубничными берегами. Стоят ледяные скульптуры. Жарят лобстеров. Вскрывают устриц. На столах — огромные запечённые рыбы. И прочее, прочее.

Богатая индийская каста звякает тяжелыми бриллиантами. Мои бриллианты звякают потише. Американско-канадские нефтяники и франко-итальянские лётчики, оставшиеся в Рождество на рабочих постах, по контрасту с нами, выглядят босяками. Чёрная и красная икра сервированы в ледяных вазочках. Жизнь удалась!

Давненько я не ела чёрной икры. С дрожью в ногах подбираюсь к вазочке. Разочарование. В вазочке не чёрная икра. В вазочке подделка. Очень похожая на вид, но не на вкус. Меня не обмануть, я выросла на Волге и в детстве ела её, родимую, ложками, из трёхлитровой банки.

Задаю осторожный вопрос шеф-повару:

— Мистер N, а знаете ли Вы, что икра поддельная?

Шеф начинает нервничать. Я оставляю эту тему. Ну, в самом деле, много ли народу в этом зале заметит подделку? Зато потом некоторые скажут: «Какая гадость эта ваша чёрная икра. И как вы её, русские, едите?» Ну и правильно, оставайтесь в неведении, нам самим её мало.

Налегаю на красную. Вижу, что остальным тоже красная нравится больше. Это потому, что она настоящая.

Меня всегда интересовал вопрос: куда девается недоеденная пища из отеля? После каждого буфета остаются горы не съеденного. Некоторые гигантские блюда так и стоят совсем нетронутые. Ими можно накормить целый квартал бомбейского слэма. Неужели их просто выкидывают? Похоже, что да. Я, как человек, прошедший голод, не могу думать об этом без негодования.

В феврале моего нефтяника переводят в Дели, и я лечу погостить к нему. В Дели прохладнее. Посещаем Лотос-темпл, это храм всех конфессий. То есть, представители любой религии могут прийти туда и помолиться. Мне нравится такой вариант. У меня агностические наклонности. Я не знаю, в какой религии больше истины. Но знаю точно, что не в той, которая взрывает, убивает и диктует.

В Тадж-Махале очень людно. Это сильно мешает восхищаться современным чудом света. Что меня действительно восхищает, так это «железный столб» в резном архитектурном комплексе Кутаб Минар в Дели. Столб отлит из особого металлического сплава более полутора тысяч лет назад. Он не подвержен коррозии, и о составе этого сплава до сих пор спорят учёные. Умели же люди делать!

На обратном пути опаздываю на самолёт в Бомбей, по вине заблудившегося шофёра моего нефтяника. Приходится лететь с остановкой в Хайдарабаде.

Праздник Холи — это праздник конца зимы, символизирующий победу добра над злом. Если Дивали называют праздником Света, то Холи называют праздником Цвета. Это самое красочное зрелище, какое можно себе представить. Люди кидаются разноцветным порошком и плескаются разноцветной водой. Иностранцы в этот день прячутся в отелях.

Я всё чаще и чаще чувствую себя одинокой и запертой в золотой клетке. Нет, не в роскоши счастье! Не в пятизвёздочном отеле земля обетованная. При этом, к своему удивлению, я замечаю, что по России я тоже ещё не соскучилась. Я не ожидала от себя такого космополитизма. Вот оно, настроение идеальное, чтобы начать паковать дорожный рюкзак. Но пока я его не узнаю и отмахиваюсь от него.

Хоть я и не соскучилась по России, но контракт кончается, а самое главное, кончается срок действия моего загранпаспорта. Приходится возвращаться для решения бумажных вопросов. Но Индия, эта страна фэнтези, Иньский край, где возможно всё, навсегда меняет меня. Я сюда ещё вернусь.

Спозаранку пассажиры самолёта на взлётной полосе наблюдают, как всё население индийского слэма высыпает к стене аэропорта для совершения утреннего туалета. У каждого газета и ведро. Это выглядит, как ритуальное мероприятие. Сидя на ведре, можно почитать, посплетничать и обсудить новости. Закончив с ритуалом, жители слэма выплёскивают содержимое вёдер в океан. День начинается. Самолёту Аэрофлота предоставлен воздушный коридор всегда в одно и то же время. Так что в последующие годы мне доведётся наблюдать эту картину не раз.

В течение следующих нескольких месяцев идёт череда кратковременных поездок в Эмираты, в Таиланд, а потом опять в Эмираты. Мне совсем не сидится на неприветливой родине. Я встречаюсь со своим канадским нефтяником то тут, то там. Теперь он работает в Бахрейне. Иногда мы ссоримся, потому что он думает, что я им всё время не довольна. Это не так. Я не довольна толко тем, что он так думает. Но я знаю — это у него от неуверенности в себе. И я закрываю на это глаза. В промежутках между встречами мой милый нефтяник забрасывает меня нежными письмами, в которых просит указать размер безымянного пальца левой руки, зовёт к себе в Бахрейн, обещает сделать не просто счастливой, а суперсчастливой и обращаться со мной, как с королевой. Свадебное путешествие предлагает провести в солнечной романтической Италии. От этих писем мне становится уютно, тепло и спокойно. В апреле еду к нему в Бахрейн, пора покончить со своей свободой и остепениться. Уже не маленькая.

Здесь сейчас проходят автогонки «Формула-1», и при наличии билета на них получение бахрейнской визы упрощается. Я не знаток гонок. Не могу определить элементарных вещей. Например, отстала та машина, которая сейчас находится далеко позади основной колонны или, наоборот, сильно вырвалась вперёд и уже догоняет остальных на новом витке. Мне становится скучно. В ушах стоит бешеный рёв. Приходится пользоваться берушами. Мимо трибун проносятся спортивные машины. В спину давят жёсткие сиденья. Не моё это, гонки. Я люблю тишину и свежий воздух.