Анна Лазарева - Блондинка вокруг света или I did it my way

Эрнесто одинок и сублимирован на своих идеях и хобби. Каждую ночь его одолевают тяжкие думы. Когда появляется она, всё меняется в его жизни. Они влюбляются друг в друга. Эрнесто играет для неё на рояле, на берегу моря. В лагере также находится гитара. Они создают бэнд и поют песни про Че Гевару и Бесаме Мучо. Разбойники пускаются в пляс. Он больше не хочет мириться с настоящим положением дел и готовится разоблачить главного наркобарона. Им является не кто иной, как высокопоставленная правительственная особа. Но враг не дремлет. В ходе перестрелки с коррумпированной полицией многие убиты. Но на место событий заранее приглашены международные журналисты. Они прибывают на вертолётах. Наркобарон разоблачён. «Сколь верёвочке ни виться…» А наши герои скачут на лошади во тьму джунглей вместе, прихватив с собой несколько слитков золота. Говорят, последний раз их видели на белоснежной яхте, где-то рядом с Монако.

Занавес.

К первому и третьему сценариям можно, подумав, прицепить немного эротики. Или даже лучше много. Чем глупее сценарий, чем больше в нём литературных и исторических ляпсусов, тем больше следует впихнуть в него эротики. Чтобы всем критикам сразу мозг взорвать. (Вспомните «Пятьдесят оттенков серого».) К первому сценарию даже с некоторым извратом, а к третьему — просто красивые эротические сцены, на фоне горящего костра или под звук прилива. Второй можно сделать фильмом для всей семьи, но тогда берегись критиков.

Так и создаются шедевры…

Но в реальности мы попали на Каледонию. Да и буря оказалась не такой жестокой. Просто опять ливень и штормовой ветер. Мы сняли гостиницу. Да, на Каледонии нашлась гостиница. В ней не было кроватей, но были гамаки. В гамаках спит всё племя. Это был первый гамак, в котором мне довелось провести ночь. Было очень мало пресной воды. Пришлось выбрасываться из окна гостиницы в море, чтобы смыть с себя весь этот солнцезащитный крем, смешавшийся с потом и шелушащейся кожей, присохший к телу, как кора, и зудящий.

А позднее, уже почти ночью, в хижине с земляным полом, называемой местным рестораном, мы ели тушёного осьминога и запивали его панамским пивом. Сингапурка флиртовала с сыном капитана. Она то и дело тыкала меня пальцем в бок и сообщала: «Хм, а он неплохо выглядит…»

Наши гамаки она перевесила на террасу, чтобы наслаждаться бризом. Она вообще была очень деятельная. Кто бы мог подумать? В остальном она выглядела как китайский колокольчик.

Безумно хотелось спать. Тихо плескалось море, тихо журчал бриз, покачивая мой гамак, до ножа было слишком далеко, и я на него «забила».

Ночью опять начался дождь с громом. Сингапурка зачем-то метнулась с гамака и упала в море. Раздался характерный всплеск, а за ним причитания на китайском. Спала она голая и, вылезая из моря по верёвочной лестнице, была похожа на персонаж из японского фильма «Звонок». Я не стала ей помогать, я думала, она сошла с ума. Кто знает, зачем она туда метнулась. Может, она меня схватит, утянет в море и придушит.

Возникает ещё один сценарий:

…Из тёмного моря на помост выбиралась бледная азиатская девушка. Чёрные глаза, обведённые тёмными кругами. С длинных чёрных волос текут струйки воды… Ну, точно «Звонок».

Оказалось, когда начался дождь, она просто хотела снять сохнущее бельё с верёвки и перепутала направление. Весь следующий день я давлюсь от смеха.

К середине дня мы, наконец, добрались до Пуэрто-Обалдиа. Это были две трети пути до Картагены. По дороге до Турбо дельфины навязчиво провожали нашу лодку.

Капургана — первый пограничный город Колумбии.

Хозяин гестхауса и его друг — два ловеласа в отставке, под шестьдесят. Весь вечер они тоскливо бродили за нами по тёмной деревушке, призывая на дискотеку. Электричества не было.

На утро трое капуцинов в коричневых робах с капюшонами, опоясанные верёвками, трое высоких, видных, я бы сказала, отборных мужчин молча ожидали с нами своей очереди на таможне. Большие, красивые руки с длинными пальцами, с подчёркнуто преувеличенным смирением, были сложены на поджарых животах. Головы опущены, губы в полуулыбке. Эх, грехи мои тяжкие! Совсем не на божественные мысли те руки и губы наводили! Сингапурка тоже заволновалась. Последовали длительные объяснения, мужчин каких национальностей она предпочитает. Внешне ей, вроде бы, нравились арабы.

Это были три четверти пути до Картагены. У нас впереди куча лодок и автобусов, и длительные ожидания между ними. В одном из автобусов чёрнокожий, кудрявый ребёнок схватил меня за грудь, перепутав с мамой. Его родители шутили:

— Надоела мальцу брюнетка. Теперь блондинку подавай.

Где сейчас мой английский друг? Он, наверное, уже в Перу, а может уже в Англии. Стоит ему сказать, что я в Колумбии? Наверное, нет. Хватит.

Вот мы и в Картагене. Я настаиваю на самом дешёвом гестхаусе. У меня с деньгами… сами знаете, что. Сингапурка согласна. Всю ночь льёт дождь.

Утром, выходя из своей многолюдной спальни, я поскальзываюсь на луже и съезжаю с лестницы, по всем ступенькам. У меня небольшой шок, трясутся коленки. Я слышу чьи-то восклицания.

Я не вижу человека, который восклицает. Он сидит в тени с ноутбуком, а мне в глаза светит солнце.

Я приглядываюсь получше… Мы смотрим друг на друга, как на привидение. На этот раз даже я удивляюсь!

Прошло столько времени, а он всё ещё в Картагене? Не далеко же он уехал! И остановился он в том же гестхаусе! Самом дешёвом в городе! Немая сцена.

Если мы здесь встретились, значит, это кому-то нужно. Кому же? Ответ: нам обоим.

— Welcome back! — он, шумно, с восторгом втягивая носом воздух, закусив верхнюю губу. (Добро пожаловать обратно!)

Все уезжают из Картагены. Мы с ним остаёмся ещё на пару дней. Мы оба утрачиваем интерес к путешествиям.

Наша комната в Санта-Марте выполнена в идеальном, старом добром латиноамериканском стиле. Витражное полукруглое окно в двух метрах от пола. Кованая чёрная дверь с мощным засовом. Высокий синий потолок, кое-где с подтёками. Его придерживают деревянные балки. Под потолком крутится ленивый, пыльный вентилятор. Пахнет плесенью.

Знакомые англичане тоже редко покидают свою комнату. Но у них другая страсть — кокаин. Кто зачем, а они здесь в кокаиновом отпуске. Для того и приехали. Кокаин здесь дешёвый, как спички. Несколько недель парни просидели в маленькой комнате без окон, с кондиционером, не зная ни дня, ни ночи, и принимая «белую смерть». Есть такое мнение, что быть в Латинской Америке и не нюхать кокаин — как быть во Франции и не пить красное вино.

Национальный парк Тайрона. Карибы предстают здесь во всей красе. Всё та же зелёно-голубая волна и мягкий песочек. Гестхаусы здесь — это просто гамаки, растянутые под навесом. Рядом с лагерем растут манговые и кокосовые деревья. С них в изобилии падают плоды. Мы собираем их в пакеты. Кокосов и манго здесь так много, что никто их не ест.