Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

С лета 1942 года в сталинском окружении появились Жуков, Василевский, Воронов и Антонов. Не забыл вождь и о Хрущеве, Жданове и Маленкове и продолжал посылать их на фронт в качестве своих политических представителей, а если говорить проще, то в роли своеобразного «государева ока». Но в то же время он сделал и то, что обязан был уже давно сделать: упразднил контрольные функции политических комиссаров, отменив тем самым самую порочную систему «двойного командования», чем выбил почву из-под ног таких проходимцев, как ненавистный всем Мехлис.

Так в армии было восстановлено нарушенное еще в марте 1917 года единоначалие, и теперь за все отвечал только командир.

Сталинград стал переломным пунктом во Второй мировой войне, и после катастрофы на Волге мало уже кто сомневался в победе Советского Союза.

Сталин окончательно воспрянул духом, и все же многие его успехи были обусловлены не только героизмом солдат и офицеров, но и тем, что происходило в стане его противника. И в том, что так победоносная война была проиграна, была вина и Гитлера, который точно так же, как и Сталин, мало что понимал в военном деле и куда чаще руководствовался политическими интересами, нежели реальной обстановкой на фронтах. Иначе вряд ли бы без особых раздумий он предпринял военные действия на Балканах и в Северной Африке как раз в период наращивания сил на Востоке. В результате война с Советским Союзом началась на полтора месяца позже, что, конечно же, отразилось на ней самым отрицательным образом.

Впрочем, дело было не только в отсрочке, которая подвергла операцию «Барбаросса» значительному риску. Она-то как раз оказалась оправданной по причине затянувшейся зимы 1941 года в России. И весенняя распутица, так или иначе, не позволила бы немцам начать наступление раньше.

Куда хуже было то, что операции в Югославии, Греции и на Крите привели к тому, что из-за горных дорог многие танки и транспортные средства оказались серьезно поврежденными; в свою очередь, это означало, что группа армии «Центр» начала наступление на Украину, лишенная трети своей танковой мощи. Кроме того, потери, которые немцы понесли при нападении на Крит, отвратили Гитлера от мысли использовать воздушно-десантные войска в крупномасштабных операциях против СССР.

Таким образом, решение Гитлера предпринять наступление на Балканы во время наращивания сил по плану «Барбаросса» в известной степени привело к неуспеху «блицкрига» на Востоке. Как известно, будучи преемником фон Гинденбурга в качестве Верховного Главнокомандующего, Гитлер взял на себя непосредственное командование вермахтом, став Верховным Главнокомандующим армии, флота и авиации. Заодно он упразднил пост военного министра.

Бывший отдел вермахта в военном министерстве стал Верховным командованием вооруженных сил (ОКВ), а по сути, военным штабом Гитлера. Само собой разумеется, что этот самый штаб стал вполне самостоятельным, а порою и соперничающим с Верховным командованием армии (ОКХ), по традиции выступавшим в качестве советника правителей Пруссии, а затем и всей Германии.

Тем не менее создание ОКВ отнюдь не означало, что Гитлер предоставил ему полную независимость и позволил тот престиж, каким пользовался ОКХ и его генеральный штаб. И, избрав начальником ОКВ генерала Вильгельма Кейтеля, который не смел даже возразить фюреру, он дал ясно понять, кто в доме хозяин. Когда бывшего военного министра фон Бломберга спросили, способен ли Кейтель занять столь в общем-то важное место, тот махнул рукой.

— О нем и говорить нечего, — пренебрежительно заметил фон Бломберг. — Он просто заведующий моей канцелярией.

На что Гитлер ответил:

— Это как раз тот человек, который мне нужен!

5 декабря 1940 года ОКХ представило Гитлеру план, который предусматривал центральное направление главного удара немцев, где армейская группа армий «Центр» фон Бока имела в своем составе две танковые группы, и еще одна была разделена между двумя другими армейскими группами. Их первой задачей было окружение советских войск под Минском, а второй, после перерыва для восстановления сил, — «окончательное и решительное», по словам Гальдера, «наступление на Москву». В то время как армейская группа «Север» фон Лейба должна была очистить прибалтийские страны и взять Ленинград, в армейская группа «Юг» Рундештеда — овладеть Киевом.

План Гитлер утвердил, но вместо захвата Москвы потребовал прежде всего окружить советские войска до того, как они начнут отступать. И после окружения группа армий «Центр» должна была повернуть одну из своих танковых армий на север и помочь группировке «Север» отрезать прибалтийские страны и захватить Ленинград. Другую же танковую армию надлежало отправить на юг в помощь группе армий «Юг» и помочь окружить советские войска на Украине. В конце июля немецкая армия остановилась для ремонта техники и пополнения личного состава. Несмотря на значительные успехи, выполнить основные цели — захватить Ленинград, Москву и Донецкий бассейн — ей не удалось.

Снова пришлось корректировать планы группы «Центр» фон Бока до того, как обе танковые армии закончат ремонт. Да, первоначальный план предусматривал наступление на Москву. Однако после того как армии достигли Смоленска, фон Бок и командиры танковых групп возвратились к тому, чтобы, согласно классической военной доктрине, разгромить главные силы русских там, где они были сконцентрированы, — на подходах к столице. А вовсе не для того, чтобы взять Москву, как они сами утверждали. Гитлер же склонялся в первую очередь к освобождению прибалтийских государств и захвату Ленинграда и усилению натиска на юго-восток в направлении Киева и Днепра, намереваясь лишить СССР сельскохозяйственных и промышленных ресурсов, открыв, таким образом, путь на Кавказ. Но в самый неподходящий момент он заболел дизентерией, а когда выздоровел, то вдруг узнал, что, воспользовавшиеся его болезнью, генералы приостановили военные действия и принялись обсуждать поставленные им задачи в своих докладных записках.

Гитлер рассвирепел. Все его так и не исчезнувшие подозрения в отношении военных вспыхнули с новой силой, и он продолжал настаивать на своем. Мотивируя свое решение, он с презрением писал, что «только ум, покрытый плесенью отживших теорий, не способен видеть выгоды на юге».

Военные же усматривали в капризах фюрера совсем иные причины, и откровеннее всех остальных выразился по этому поводу Йодль. «Гитлер, — сказал он в одной из частных бесед, — питает инстинктивное отвращение к тому, чтобы идти по стопам Наполеона. Москва навевает на него мрачные настроения. Он опасается борьбы с большевизмом не на жизнь, а на смерть». Впрочем, после долгих споров и скандалов был найден компромисс и принято решение продолжить наступление на Москву, но только после того, как будет осуществлен прорыв на Украине.