Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

«Сталин выражал большое неудовлетворение работой Генерального штаба... В то время действия Сталина страдали просчетами, порой весьма серьезными. Он был неоправданно самоуверен, упрям и не желал никого слушать. Он переоценивал свои знания и способность руководить непосредственно ведением войны. Он очень мало полагался на Генеральный штаб, мало использовал умение и опыт его сотрудников. Часто без всякой причины он мог произвести поспешные замены в высшем военном руководстве. Сталин вполне справедливо требовал, чтобы военные отходили от устарелых стратегических концепций, но сам приходил к этому не так быстро, как хотелось бы нам».

И вся беда была в том, что мало того, что ни Сталин и ни Гитлер не имели ни военного образования, ни опыта, они и войну-то себе представляли только по картам. Так они ею и руководили, устраивая разнос любому, кто осмеливался только заикнуться о своем несогласии или не сумел выполнить заранее неисполнимый приказ.

Как и Сталин, Гитлер выслушивал только те донесения разведки, в которых речь шла о том, что хотел слышать он сам. И в то же время он был убежден, что исход будет определяться не столько материальными ресурсами, сколько волею победить. Он так и не смог (или не захотел) осознать той простой вещи, что любая война есть категория экономическая и никакая сверхволя к победе не могла компенсировать Германии отсутствие собственных сырьевых ресурсов, и что даже при всем его желании страна не способна соперничать с объединенными ресурсами СССР, США и Британского содружества наций.

В отличие от Сталина, Гитлеру приходилось думать не только о Восточном фронте, но и о других театрах военных действий. И именно здесь сказалось его неумение мыслить стратегически, что и выразилось в его не слишком серьезном отношении к военно-морскому флоту и сражению за обладание Атлантикой. А когда он все-таки спохватился, было уже поздно.

Начало второго немецкого наступления летом 1942 года и победы Ман-штейна еще более укрепили мнение Гитлера о возложенной на него «великой миссии» и неверием в забуксовавших под Москвой военных. И теперь он даже не сомневался в том, где надо наносить главный удар. Потому и двинул свои войска не на Москву, как того ожидал от него Сталин, а на Дон и захват важного стратегического центра, каким являлся Сталинград, после овладения которым перед его армиями открывалась прямая дорога на нефтяной Кавказ.

Германский план предусматривал продолжение движения группы армий «Б» к Дону, которые должны соединиться с группой армий «А» на юге и овладеть Сталинградом.

Сталин судорожно пытался вместе со своей Ставкой реорганизовать свои фронты и уйти еще от одного окружения в излучине Дона. Но когда передовые части немецких амий, двигавшиеся на Восток через низовья Дона и Донца, наконец-то соединились, Гитлер совершенно неожиданно для всех оставил идею продвижения на Сталинград и приказал группе армий «А» овладеть Ростовом, что, по его мысли, явилось первым шагом к подготовке удара по Кавказу.

Как только был взят Ростов, группа армий «А» получила новый приказ наступать по восточному берегу Черного моря в направлении Батуми, в то время как 1-я и 4-я бронетанковые армии были выделены из группы армий «Б» и получили указание идти на кавказские нефтяные промыслы в Майкопе, Грозном и в конечном итоге в Баку. Это привело к тому, что группа армий «Б» оказалась сильно ослабленной, поскольку осталась без большей части бронетанковых средств, столь необходимых для захвата Сталинграда и перекрытия важнейших автомобильных и железнодорожных коммуникаций между Кавказом и Центральной Россией.

Да, Гитлер был преисполнен точно такой же решимости, с какой Сталин поставил задачи отстоять названный его именем легендарный город. Но... не сумел. И, вполне возможно, что отправленная им на Кавказ 4-я армия смогла бы в июле овладеть Сталинградом. Но сделать это после своего возвращения у нее уже не было сил. Как это ни печально, но и Сталин, и Гитлер не ограничивались одним только стратегическим руководством войны и постоянно вмешивались в военные операции.

Командующих вызывали с фронтов, часто даже не поставив в известность об этом Генеральный штаб и их непосредственных начальников. В любой момент их могли вызвать к телефону, нередко в самый разгар сражений, чтобы выслушать чаще всего незаслуженный ими нагоняй от вождей за невыполнение совершенно нереального приказа или получить новые, не менее фантастические указания.

При этом ни Сталина, ни Гитлера совершенно не волновало то, что они своими дилетантскими указаниями только мешают работать и вносят ненужную сумятицу. Оба вождя никому не верили, кроме самих себя, и своей главной задачей считали вдохновлять, а чаще всего вселять страх в офицеров, чтобы они, в свою очередь, загоняли солдат до пределов человеческой выносливости, а если надо, то и за их пределы.

Что же касается военных, то Гитлер невзлюбил их еще больше и был теперь уже совершенно уверен в том, что их профессиональная подготовка научила их прежде всего выискивать трудности и возражать. В отличие от того же Сталина, который, по большому счету, наступил на горло собственной песне и, перестав строить из себя военного гения, установил-таки в общем-то нормальные рабочие отношения с самыми выдающимися советскими военачальниками, Гитлер до конца своих дней так и не научился видеть не желаемое, а действительное.

Конечно, все сказанное выше вовсе не умаляет героизма советских солдат и офицеров, которые проявляли чудеса героизма и стояли насмерть за каждый метр родной земли. И все же даже сегодня никто не может с уверенностью сказать, каковы были бы результаты первых двух лет войны, если бы во главе немецкой армии стояли профессиональные военные...

Нельзя не сказать и вот еще о чем. Гитлер так и не смог осознать правильно использовать недовольных сталинским режимом. И вместо того чтобы всячески располагать население оккупированных районов к новой власти, Гитлер и Гиммлер подписали 7 декабря 1941 года приказ «Мрак и туман», который предусматривал зачистку завоеванной территории. Что и делалось с большим знанием дела.

Так немцы развязали «коричневый террор», который по своему размаху превзошел все ужасы «красного террора». Массовые казни осуществлялись четырьмя отрядами спецакций — А, В, С и Д. И больше всего страдали отнюдь не евреи и коммунисты, а те, которых принято называть простыми людьми. А ведь в том же немецком руководстве имелись трезвые головы, которые, убедившись, что в Советском Союзе достаточно оппозиционно настроенных режиму людей, считали необходимым изменить проводимую в отношении славян политику.