Александр Ушаков - Сталин. По ту сторону добра и зла

Трудно сказать почему, но Чхеидзе пошел навстречу, и обвинения в адрес Ленина напечатала лишь небольшая газетка «Живое слово». 7 июля Временное правительство арестовало Антонова-Овсеенко, Крыленко, Дыбенко, Раскольникова, Каменева, Троцкого и Луначарского и отдало приказ об аресте Ленина, который обвинялся в попытке захватить власть, в связях с немецким генеральным штабом и в получении от него значительных сумм на организацию беспорядков и разложение армии.

Как позже вспоминал Сталин: «На улицах войска, усмиряющие непокорных. Фактически введено осадное положение. Подозрительные арестовываются и отводятся в штаб. Идет разоружение рабочих, солдат, матросов».

После недолгих скитаний по петербургским квартирам Ленин попал наконец к Аллилуевым. Вождь задумался. И было над чем: многие члены ЦК требовали от него явиться в суд и использовать последний шанс для собственного оправдания и критики правительства. И если с критикой у Ильича проблем не существовало, то с оправданиями было куда хуже. Он прекрасно понимал, что министр юстиции не блефует, и опасался возможных последствий. А если говорить еще проще, так горячо призывавший других жертвовать своими жизнями вождь очень дорожил своей собственной. Потому и потребовал от Петроградского Совета гарантий безопасности и гласного суда.

Все эти дни он пребывал в постоянном страхе, что его найдут. Но... сказалась «благонадежность» Сталина, за которым, в отличие от других руководителей партии, никто и не подумал устанавливать слежку. Что и по сей день выглядит весьма странно. Уж кто-кто, а Коба, Нижарадзе, Иванович, а теперь и Сталин был прекрасно известен охранке как один из самых влиятельных большевиков. Но теперь, когда надо было во что бы то ни стало найти Ленина, за ним даже не присматривали.

Что это? Оплошность жандармов? Их неумение работать? Или вера меньшевистских руководителей Совета в то, что Сталин на самом деле их человек? И не поддерживал ли сам Сталин у них эту уверенность, играя в таком случае практически беспроигрышную партию? Ведь в какой-то степени Ленину было выгодно иметь «своего» человека в стане врага, да еще с таким политическим влиянием, каким обладал Сталин.

Победят большевики и как член ЦК он мог требовать для себя дальнейшего продвижения. Ну а в случае окончательной победы Совета и меньшевиков, он всегда мог заявить о своей лояльности к Временному правительству, которую так упорно демонстрировал в марте.

Впрочем, чего удивительного... В любой игре всегда надо иметь запасные позиции, куда в случае чего можно было отойти. И Сталин, множество раз стоявший на краю пропасти, знал это лучше других. К тому же он вряд ли мог забыть и ту партию, которую Ленин разыгрывал с Малиновским, по чьей милости он и уехал в свою последнюю ссылку в Туруханск. Да и Ильич со своей игрой с немцами наводил на определенные размышления... Как бы там ни было на самом деле, в конце концов Ленин под нажимом товарищей решил явиться вместе с Зиновьевым на суд и даже устроил трогательную сцену прощания с Крупской. «Давай попрощаемся... — произнес он дрогнувшим голосом. — Может, не увидимся уже...»

Сложно сказать, пошел бы Ильич на Голгофу или по пути выкинул бы какой-нибудь фокус, если бы в самый последний момент ему на помощь не пришел все тот же Сталин. Прекрасно понимая нежелание вождя рисковать жизнью, он поведал о том, что уже несколько раз спасавший Ленина от расправы Петроградский Совет на этот раз не мог дать Ленину никакой гарантии в случае его явки на суд. А затем со всей категоричностью заявил: «Никакого гласного суда не будет. Юнкера до тюрьмы не доведут, убьют по дороге!»

Вождь вздохнул свободно и тут же заговорил... о своем отъезде в небольшой городок Сестрорецк на берегу Финского залива. Когда все было решено, он позволил своему спасителю сбрить ему усы и бороду, затем облачился в длинное пальто и нахлобучил на самые глаза кепку. Около полуночи Ленин в сопровождении Сталина и Аллилуева отправился на Приморский вокзал. Он сел в переполненный вагон пригородного поезда и отправился в свой знаменитый Разлив.

Но Ленин не был бы Лениным, если бы уехал, не оставив руководства к действию, которое он изложил в написанных им на квартире Аллилуевых тезисах «Новейшее политическое положение». Несмотря на поражение, Ильич считал, что «всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно». И теперь у большевиков было только два выхода: «либо победа военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих...»

Главная же задача партии сводилась теперь к собиранию сил, организации их и подготовке к вооруженному восстанию. При этом предлагалось сочетать легальную работу с нелегальной и «не верить никаким конституционным и мирным иллюзиям». Предложил вождь снять с повестки дня и лозунг «Вся власть Советам!» По той простой причине, что в этих самых Советах заседали ненавистные ему меньшевики и эсеры, которые «изменили делу революции на деле».

Пройдет совсем немного лет, история революции будет переписана заново, и Сталин станет ее главным организатором. Но никто так толком и не объяснит, почему же в жарком июле 1917 года правительство и не подумало арестовывать человека, который играл в революции одну из первых скрипок. «Очевидно, — напишет один из биографов Сталина, — что он вызывал доверие, потому что, когда правительство распорядилось арестовать большинство руководителей большевиков, его не тронули, хотя он был членом Центрального Комитета».

А вот почему главный организатор выступлений большевиков «вызывал доверие» у Временного правительства, так и осталось загадкой. Это не может не наводить на мысль, что, полностью подчинившись Ленину, Сталин вел какую-то свою собственную игру.

Но как бы там ни было, Сталин играл в июле практически беспроигрышную партию. Победили бы большевики, он был бы на коне. Проиграли? Тоже не страшно! Ленина и его присных в тюрьму, а член ЦИК Петросовета Сталин остался бы на свободе со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Да что там говорить, темна вода в облацах...

После отъезда Ленина и ареста чуть ли не всех членов ЦК Сталин остался «на партии» один. И именно в июле, когда большевики подверглись жестоким репрессиям, наступил его звездный час. Единственным его конкурентом в те дни являлся... Яков Свердлов. Но Сталину было уже не до сведения счетов, и каждый из них занимался своим делом.

Свердлов с необычайным искусством управлял партийным аппаратом, а Сталин взял на себя решение политических вопросов. Решал же он их весьма, надо заметить, своеобразно. И, как знать, не все той же его близостью к Петросовету объясняется все его последующее поведение. Впервые он продемонстрировал его на расширенном заседании ЦК 13—14 июля, в котором приняли участие представители Военной организации и «межрайонцы». Именно там оставшемуся на партии Сталину представилась прекрасная возможность бороться за проведение ленинской политики, изложенной в его статье «Новейшее политическое положение».