Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 6

Другими словами: если человек, живя в своей мирской (либо церковно-храмовой) нише, следует религиозным предписаниям — он спасёт свою душу — что нужно понимать: попадёт в духовный плен к исповедующей каноны религиозной корпорации.Все религиозные каноны разных систем самым большим, крайним грехом считают убийство: именно поэтому оно и взято за «эталон», на базе которого строится «нравоучение» фильма «Остров». По умолчанию следует: спасению своей души от греха убийства — не поможетдаже аскетическое отшельничество всю оставшуюся жизнь, но меньший грех можно искупить «служением «Богу»». Ведь послушник Анатолий «искупил грех якобы убийства» аж «через край»: он не убивал, но при этом вёл крайне аскетическую жизнь, будто бы искупая грех убийства, но, поскольку он не убивал, а лишь посягнул на убийство — то он не только спас свою душу, но и овладел даром провидения и исцеления.

Вывод ( в основном на бессознательных уровнях психики смотрящих фильм ) должен быть следующий: мы, смотрящие фильм, не убивали никого (большинство не убивало: правда в начале фильма аборт приравнен к убийству, а таких сейчас много…) — значит нам достаточно будет для спасения наших ду— следовать большинству церковных (храмовых) канонов, молиться, смиренно вести себя перед «Богом» согласно канонам.А если мы сможем отказаться даже от немногих наших земных привязок — то мы уж точно спасём наши души: ведь чем больше грехов, тем от больших «привязок» нужно отказываться.

Но тому же самому учит церковь ( в первую очередь библейская: фильм основан на библейской символике и в дальнейшем мы будем вести речь о библейской системе, не забывая о её восточных аналогах ) и своим примером показывает «эталон» этого самого поведения: чем выше церковный чин, тем считается меньше на нём грехов и больше «праведности», но — тем больше он себе позволяет вольностей, которые очень близки к мирским привязкам. Так было всегда и есть в настоящее время в среде библейской церковной иерархии. И, если бы на послушнике Анатолии не было греха убийства, и если бы он смог найти себе место в миру после войны ( не бегая трусливо от властей и от своей совести: последнее по большому счёту скорее всего так ) — он не стал бы самым «праведным» в неписанной иерархии острова. И получается, что он стал «праведником» как бы благодаря своему самому тяжкому греху. Так и церковь, принижая мирян до уровня канонической греховности — пытается управлять по своему произволу послушничеством паствы, пеняя последней её же греховность: просто в фильме роль того кто пеняет взял на себя сам послушник(сам себя высек, как говорят, не забыв при этом аккуратно задеть зажравшуюся верхушку церкви ). Что же здесь особо праведного?

Теперь отвлечёмся от церковной духовности. В лице послушника Анатолия общество потеряло далеко не самого плохого человека (у него есть совесть) — в то время, когда каждый мужчина был на счету: страна потеряла много рабочих рук в годы войны. Если бы не библейско-храмовая мораль, Анатолий скорее всего вернулся бы в общество: его, согласно фильму, ничего не держало, поскольку тайну убийства, как он думал, унёс с собой его товарищ, а последующее уничтожение их судна все концы убийства спрятало «в воду». Скорее всего Анатолия мучила бы совесть всю жизнь, но он смог бы участвовать в восстановлении страны, завёл бы семью (мужчин не хватало после войны), занялся бы воспитанием своих детей.

И главное: его жизненный опыт и измученная совестливым раскаянием очистившаяся от действительно трусливых привязок психика по жизни могла бы соответствовать психике учителя-педагога(если бы у него хватило воли не «сломаться») , который учил бы своих и чужих детей как прожить жизнь, чтобы не было стыдно и обидно за прошлые поступки. Эти испытания Жизнью были бы куда большим подвигом, полезным народу, нежели бегство в отшельничество (если последнее вообще можно называть подвигом) . Его жизненный опыт (изменение психики благодаря воздействию на неё крайней формы Языка Жизни) мог бы быть востребован не в «той жизни»(что является церковной иллюзией) — а в этой жизни. Но он «сломался» на проверке Жизнью: как был трусом, так им и остался — предпочтя бегство от мира ради «той жизни».

Что касается его возможного попадания под суд после войны за попытку убийства товарища ( ведь тот остался жив, и мог указать на Анатолия ), если бы они встретились, то в фильме на эту тему есть мораль. Она выражена в бесноватости дочки товарища-адмирала и в трагической гибели мужа этой дочки, послужившей причиной её бесноватости. Здесь, как и подобает библейской логике , перепутаны причины и следствия греховности людей. Но причины всех неприятностей кроятся в доминировании библейской алгоритмики над психикой большинства людей цивилизации. В этом причины гибели моряков АПЛ «Курск» и многих других российских и военных судов (подробно см. работу ВП СССР « Российское общество и гибель АПЛ «Курск» 12 августа 2000 года »). Адмирал, в подчинении которого, по логике, должно находиться и судно, на котором погиб муж его дочери — не смог обеспечить безопасность людей, в чём он тоже виноват. А безопасность это — в первую очередь обучение личного состава, основанное на психологии Человека, а не на библейской психологии. Личные последствиядля одного из первых лиц флота налицо: трагедия в семье. Но он не сделал выводов о вредности библейской системы и обратился за помощью к её представителю. И фильм «Остров» закрепляет сюжетом эти заблуждения, приводя адмирала к библейскому лекарю.

Как можно понять, адмирал никогда специально не стремился к праведности: ни во время Великой Отечественной войны, ни после неё, и мало что изменил в себе (в направлении к праведности) ко времени встречи с Анатолием. Иными словами он жил как все люди (как большинство людей).Из того, что фильм умалчивает, можно домыслить, что товарищ, ставший потом адмиралом, мог сдуру «заложить» своего неудачливого «убийцу» органам «правосудия» — вместо того, чтобы по-Русски простить раскаявшегося, запутавшегося и струсившего товарища, как он это сделал в конце фильма (когда он уже успокоился в отношении давнего предательства). Действительно, советская система «правосудия» в случае свидетельства товарища могла наказать Анатолия за попытку убийства «на полную катушку», не учитывая его раскаяние, молодость и его личную трусость.