Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 6

По одной из даосских легенд ( которых не так уж мало и они зачастую взаимно противоречат друг другу ), основатель религии Лао-Цзы пришёл в Китай из Индии. Он как бы отбросил свою прежнюю историю и предстал перед китайцами совершенно чистым, без своего прошлого, как будто заново рождённым. Действительно мы уже знаем, что индоарийская мировоззренческая платформа широко распространялась во времена брахманизма и позже на соседние регионы через многочисленных аскетов, одним из которых мог быть основатель даосизма. Либо он был просто знаком с индоарийской основой, возможно даже — эгрегориально. Вот он и его последователи и выразили индоарийское мировоззрение, которое было новинкой для древнекитайской архаики и весьма подходило для формирования ранней государственности. Однако, специфическое выражение этой мировоззренческой основы и её терминология — дань архаичной культуре древнего Китая, основанной на мифологии возвышения женского начала.Впрочем и последнее не новшество даосизма: в индуизме и буддизме весьма часто отдаётся предпочтение женским культам ( тантрические культы индуизма, буддийская ваджраяна и пр.).

Кроме этого Л.С.Васильев проводит параллели между другой широко известной даосской космогонической легендой и соответствующей ей легендой в индуизме:

« Особенно интересна проблема мифа о Паньгу. В параграфе 42 даосского трактата Дао-дэ цзин есть туманная, но полная глубокого смысла фраза: «Дао рождает одно, одно рождает двух, двое рождают трех, а трое — все вещи». Комментаторы и интерпретаторы этой фразы выдвигают множество вариантов ее понимания. Но почти при любом варианте заключительная часть формулы сводится к мифу о Паньгу. Не вдаваясь в детали споров, стоит заметить, что первоначальная креативная триада, которая способна породить все сущее (трое порождают все вещи), сводится в философском даосском трактате скорей всего к Дао, дэ и ци . [646]О Дао и дэ речь уже шла, они близки к древнеиндийским Брахману и Атману. Что же касается ци, то это нечто вроде жизненной силы, т. е. великая первосубстанция, которая делает живым все живое, сущим все сущее. В какой-то мере ее можно сопоставить с индуистско-буддийскими дхармами, комплекс которых и есть жизнь, нечто сущее. Но еще больше первосубстанция ци напоминает пурушу.

Понятие пуруши в древнеиндийских текстах неоднозначно и чаще всего сводится — как о том уже шла речь, к духовному началу живого. В этом и сходство его с ци. Однако уже в Ригве-де (X, 90) зафиксирован миф, согласно которому именно первогигант Пуруша, распавшись на части, дал начало всему — от земли и неба, солнца и луны до растений, животных, людей и даже богов . [647]Стоит добавить к этому, что другой древнеиндийский космогонический миф, о котором упоминалось в главе об индуизме, исходит из того, что мир был создан находившимся в космическом яйце Брахмой. Даосский миф о Паньгу, [648]зафиксированный в послеханьских текстах (III–IV вв.), вкратце сводится к рассказу о том, как из космического яйца, две части скорлупы которого стали небом и землей, вырос первогигант, чьи глаза стали затем солнцем и луной, тело — почвой, кости — горами, волосы — травами и т. п. Словом, из первосубстанции Паньгу было создано все, включая и людей. [649]

Идентичность Паньгу и Пуруши давно была замечена специалистами. Похоже на то, что та самая мысль, которая в сухом трактате выражена формулой «трое рождают все вещи» и которая явно восходит к идее о первоначальных Брахмане, Атмане и Пуруше (в китайском варианте, скорее всего, к Дао, дэ и ци) , [650]в популяризировавшемся даосами мифе о Паньгу была изложена доступным и красочным языком. Вторичность этого мифа, т. е. заимствование его из мифологических построений брахманизма и индуизма, лишний раз ставит вопрос о том, что мистика и метафизика даосов, по меньшей мере частично, восходят к внешним истокам.Впрочем, это никак не помешало тому, что на китайской почве даосизм как доктрина, независимо от происхождения тех или иных его идей, с самого начала был именно китайской религией».

Вернёмся к понятию Дао . Как мы знаем из космогонии и «философии» брахманизма, главной целью является слияние с личностной «души» с Атманом ( единой духовной сущностью мира, неопределимой и неописуемой ), после чего эта душа объединяется с Брахманом, что зафиксировано в Упанишадах:

7. Это воспето как высший Брахман, в нём — триада, [он] — твёрдо основанный и нетленный,

8. …И [ещё есть] бесконечный Атман, принимающий все образы, недеятельный. Когда [человек] находит триаду, это Брахман.

В Упанишадах центральным является способ достижения « духовного освобождения » (в буддизме это — « просветление ») от сансары. Это — учение о тождестве Брахмана и Атмана. Мокша (в буддизме — нирвана), согласно индуизму, соединение Атмана (личностной души) с Брахманом (мировым божественным духом). Повторим в этой связи отрывок из пятой книги курса по поводу других вариантов соединение личностного духа-«души» и мирового Абсолюта.

Рассмотрим некоторые разновидности понимания освобождения от сансары на Востоке. Обратимся к книге Е. Торчинова (стр. 214):

«Как же понимается освобождение от сансары, часто уподобляемой в индийских текстах болоту, в котором живые существа увязают, или океану, в котором они тонут? Очень по-разному: для недвойственной ведантыосвобождение — это обретение мистического гносиса, знания тождества истинного «я», подлинной самости человека (Атман), и абсолютного духа (Брахмана), для санкхьиэто разотождествление духа и материи, длятеистической веданты— единение с личностным Богом, подобное единению влюблённых, для джайнизма —освобождение души от связи с неодушевлённым миром, с материей, для буддизма Тхеравады— угасание страстей и влечений, пресечение неведения, для буддизма Махаяны— постижение своей собственной природы как природы Будды и осознание пустотности (понимаемой как отсутствие самобытия) сущего. Но в любом случае, это выход из круговращения сансары, прекращение перехода из одного существования в другое, конец страдательности и постоянной обусловленности одного состояния другим, выход из мира претерпевания в мир свободы (мокша, нирвана, кайвалья, мукти). Именно свобода, абсолютная и трансцендентная, и образует высшую безусловную ценность традиционной индийской культуры».

Но всё тоже самое можно увидеть и в даосизме. Дао в даосизме называется « Матерью Мира », источником жизни, животворящим началом. Мера причастности к Дао обеспечивает бессмертие(главная высшая цель даосизма) [651]— согласно учению о Дао. Действительно Дао в таком случае оказывается тождественно индусскому Брахману и природе Будды в буддизме.