Дмитрий Дарин - Русский лабиринт (сборник)

– Хочешь отвлечься – почитай. Мой коллега из Сибири прислал.

Не помню, чтобы я смеялся с таким удовольствием в зданиях суда или зданиях чего-нибудь другого. Привожу этот протокол полностью, не изменив ни запятой.

р. п. Усть-Ишим 17. 09. 79

Я, участковый инспектор Усть-Ишимского РОВД УВД Омской области капитан милиции Мителев, рассмотрев заявление гр. Погребковской, которая проживает в поселке Мал. Бича по ул. Колхозная,

УСТАНОВИЛ:

Что гр. Погребковская имеет в своем хозяйстве три поросенка в возрасте 4 месяцев, одну свиноматку в возрасте 3 лет и одного кабана в возрасте 6 месяцев. 17 сентября 1979 г. 1 поросенок в возрасте 3 месяцев по кличке Боря не вернулся вместе с остальными поросятами. Мною было установлено, что Погребковская проживает на краю пос. Малая Бича и поросята паслись на берегу р. Ягодка, которая впадает в р. Иртыш. Отбившись от основного стада, поросенок Боря пасся один вдоль берега р. Ягодка. На противоположном берегу колхозниками был посажен овес, который к этому времени уже вырос и выглядел аппетитным. Отказавшись кормиться травой, Боря решил переплыть реку и попробовать овес, но долго не решался, т. к. на противоположном берегу ходили колхозники и могли его побить. В 12 часов колхозники ушли на обед и Боря решился плыть. Но он не учел направления ветра и силу течения. и т. к. р. Ягодка впадает в р. Иртыш, Борю течением вынесло в р. Иртыш, где неразумное животное продолжало плыть против течения, надеясь, что выплывет, но не рассчитало свои силы и возможности. Стадо поросят видело, что Боря погибает, но оказать действенную помощь не смогло и, громко визжа, бегало вдоль берега, пытаясь таким образом привлечь внимание людей. Поросенок Боря длительное время барахтался в воде, при этом оглашая громким визгом окрестности пос. Малая Бича и, после того, как изнемог, покорился участи и тихо утонул.

Данную смерть поросенка Бори видели колхозники, которые убирали урожай и о чем подтверждают в своих показаниях. Таким образом кражи не было.

Руководствуясь ст. 113 УПК и ст. 5 п. 1 УПК

ПОСТАНОВИЛ

В возбуждении уголовного дела по факту кражи поросенка Бори у гр. Погребковской отказать, о чем ее уведомить.

Вот такие Аниськины с поэтическим воображением работали в свое время в России. Теперь таких не найдешь, наверное. Суд я тогда выиграл, но хорошее настроение у меня держалось еще неделю не только от победы, но и от этого забавного документа жизни в нашей глубинке.

Павлин был несчастлив с детства – сначала из-за своего дурацкого имени. Почему родители так его нарекли, не по святцам же, Павлин не знал и никогда не спрашивал, даже когда приходил весь в слезах из школы.

– Павлинчик, а где твои перья? Фазан, чего хвост не распускаешь? Павлин, кудахтать можешь? – дразнились беспощадные одноклассники, особенно девчонки.

Никто не хотел сидеть с ним за одной партой, а про девочек и говорить нечего – поднести портфель или с молчаливого разрешения подергать за косички было неосуществимой мечтой робкого, хотя и не тщедушного мальчика. Мама всегда его жалела, и хотя это было приятно – выплакаться на материнской груди, но и добавляло тоски от предчувствия завтрашнего школьного, без маминого надзора утра. Отец, бригадир на стройке, отмахивался от его слез и недовольно бурчал, мол, мужик ты или нет – бей обидчиков по морде. Обидчиков-то еще ладно, хотя одного ударишь – всей стаей накинутся, а с девчонками, самыми язвительными и злобными существами на свете, что делать? От всех этих неприятностей рос Павлин мальчиком замкнутым, молчаливым, но с очень выразительными карими глазами, готовыми тут же ответить теплом на любую ласку.

В армии было немножко полегче, тем более он служил год – как получивший высшее образование, но в институте без военной кафедры. Институт был неплохой, текстильный, обучение там давало верное трудоустройство в текстильной промышленности, а потом, со сменой социалистического строя на противоположный, – и в соответствующем бизнесе. Все-таки грамотный солдат, да еще не выставляющий грамотности своей напоказ, зато всегда готовый подправить или приукрасить письмо родным, что святое для каждого солдата, или подтянуть в смысле политической подготовки, пользовался уважением, а над смешным именем сослуживцам издеваться казалось мальчишеством – все считали себя уже взрослыми, настоящими мужчинами. Поначалу, конечно, усмехались, но потом просто привыкли и даже переиначили Павлина на Павлика. Дембельнувшись, Павлин поступил на работу в текстильный НИИ, занимался, как все, полубессмысленной работой, получал зарплату, как все, женился в свое время на девушке тихой красоты, возился с дочкой по выходным, и жизнь его была до поры до времени похожа на эскалатор – если не оглядываться по сторонам, то и не замечаешь, что тебя везет куда-то, даже если ты сам, казалось бы, стоишь на месте. Павлина, как оказалось, везло вниз. Сначала разорился кооператив по пошиву джинсовых курток, куда он вложил почти все свои накопления. Вернее сказать, не разорился, а был задавлен конкурентами с Рижского рынка, во всяком случае, их начальник был убит выстрелом в спину, а бухгалтер зарезан в подъезде. Конечно, официально это были отдельные, между собой не связанные убийства, но так или иначе их кооперативчик рассыпался, точнее сказать – разбежался. На память осталась только та самая джинсовая «вареная» куртка на белом меху со стильным капюшоном. Потом случилась грабительская павловская денежная реформа – последние сбережения его и матери превратились в пыль. Матушка это приняла так близко к сердцу, что сердце не выдержало, и Павлину пришлось занимать деньги на похороны у бывших коллег по НИИ. Дальше – больше: тихая и покорная жена, оказывается, боролась за существование своим, женским способом и очень скоро, взяв десятилетнюю дочь, ушла к богатому любовнику, который почему-то обещал стать ей мужем, а его дочери – новым папой. Павлина больше всего поразило в объяснениях бывшей жены заявление, что она это сделала в интересах ребенка.

– При живом отце жить с чужим дядей – это в интересах ребенка?! – возмутился было Павлин.

– Хоть с кем, только не с таким неудачником, как ты, – отрезала жена и бросила трубку.

Обращение в суд ничего не дало – то ли судью «подмазали», то ли сама судья, пятидесятилетняя грымза с лицом и манерами рыночной торговки, ненавидела мужчин по своему опыту, но под надуманным предлогом, сославшись на какую-то психологическую экспертизу, утверждавшую, что общение с отцом вредит психическому здоровью ребенка, Павлину в свиданиях с дочкой было отказано.