Владимир Шигин - Герои русского броненосного флота

Командиры промолчали, понимая, что спокойная жизнь для них отныне закончилась.

Не слишком была довольна новым назначением мужа Амалия Арсеньевна. В Николаеве ей все было знакомо, к тому же она была там первой дамой. Теперь же предстояло жить в сыром и продуваемом ветрами Кронштадте, где и без нее адмиральш хватало. Да и маленьким детям в Николаеве было куда лучше. Но делать нечего, переехали.

О времени командования Бутаковым Практической эскадрой историк пишет: «На кораблях были введены офицеры‑дальномерщики, приборы для измерения дальности, для передачи с мостика на батарею данных о прицелах, учреждены сигналы для сообщения на другие корабли о скорости. Экспериментируя, контр‑адмирал добился того, что разнотипные корабли научились двигаться согласованно. 5 сентября 1860 года его за отличную службу наградили орденом Станислава 3‑й степени с мечами. Назначенный весной 1861 года начальником Практической эскадры винтовых канонерских лодок, Бутаков использовал их для проверки своих идей. В приказе от 11 июля 1861 года он сформулировал основные задачи обучения: превратить эскадру в стройную силу и изучить все финские шхеры, в которых эскадре предстояло действовать. К концу кампании лодки хорошо держались в строю и совершали сложные маневры. Следующим летом Бутаков усложнил обучение, занявшись маневрированием при таранных ударах. За кампанию 1862 года моряки научились решительно действовать в шхерах, уверенно осуществляли все преобразования. Без преувеличения можно сказать, что плавание 40 канонерских лодок в 1861–1862 годах было для Балтийского флота своего рода событием».

На флагманском корабле Бутаков не засиживался. Легкий на подъем, он почти каждый день перебирался с одного судна на другое, чтобы обучать, наставлять, проверять.

— В каждом из вас должен царить дух соревновательности! – объявил Бутаков своим офицерам. – А потому отныне будем проводить гонки судов и шлюпок. Лучшие будут награждаться, худшие порицаться!

Помимо всего этого Бутаков теперь имел возможность всесторонне проверить свои исследования законов вращения винтовых судов. Применение паровой силы во флоте и замена деревянных судов железными влекли за собой и изменение тактики ведения боя. Именно этим вопросам он и посвятил свое очередное сочинение «Новые соображения пароходной тактики». Труд контр‑адмирала был сразу же заметен и оценен Академией наук Демидовской наградой «за совершенно самостоятельное творение, обогащающее литературу и практику новыми фундаментальными открытиями и исследованиями».

В конце 1860 года Бутакова определили в комиссию по расследованию гибели клипера «Пластун». Клипер возвращался с Тихого океана и неожиданно взорвался в виду Кронштадта. До сих пор причина гибели клипера неизвестна, однако есть основание предположить, что судно взорвал доведенный до самоубийства старшим офицеров содержатель крюйт‑камеры. Отрядом судов, куда входил взорвавшийся «Пластун», командовал товарищ Бутакова по Севастополю контр‑адмирал Андрей Попов. Разумеется, Попов был против версии о доведенном до самоубийства содержателе, бросавшей тень на него самого. На этой почве между адмиралами произошло бурное выяснение отношений, и былой дружбе пришел конец.

В раздоры двух бывших друзей свою лепту внесла и своенравная Амалия Арсеньева, за что‑то невзлюбившая Попова.

В июне 1861 год у Бутаковых родился сын Александр. От императора Александра II супруга контр‑адмирала была пожалована бриллиантовой брошью с изумрудом.

— Он будет продолжателем нашей династии! – заявил жене контр‑адмирал, прибивая над колыбелью первенца портрет своего учителя – адмирала Лазарева.

В кампанию 1862 года в состав эскадры вошел отряд новых винтовых канонерских лодок. На них контр‑адмирал проводил испытания шестовой мины. По итогам испытаний он докладывал великому князю Константину: «Всеми этими опытами комиссия под моим председательством пришла к убеждению, что идея миноносных судов заготовляет нам возможность иметь самое сильное оружие из всех досель придуманных, а заряд в один пуд произведет страшное разрушение в неприятельском судне при совершенной безопасности от этого для минного судна».

— Мне не надо внешнего лоска, мне нужно бесстрашие командиров в командовании своими судами! – внушал Бутаков. – Что мне за дело, что люди бойко кричат: «Ваше‑ство!», тогда как мачты или гафеля смотрят в разнотычку, паруса плохо закреплены, постановка тента небрежная, за бортом висят концы, флаг или вымпел запутан, шлюпки дурно управляются, а буксиры подаются медленно!

Чтобы экономить время и не отправлять поломанные суда в Кронштадт, Григорий Иванович приказал оборудовать под плавмастерскую старый пароходофрегат. Один из механиков, служивших на эскадре, позднее вспоминал, что командующий задавал непростые вопросы об их службе и не терпел обманов. Он говорил кратко и ясно, добиваясь того же от подчиненных. Бутаков подбирал соответствующих помощников, не стесняясь выдвигать молодых способных офицеров. Как специалист, он вдавался в технические тонкости, не любил болтунов. С теми же, кто совершал ошибки, он разговаривал в каюте, а в особых случаях промахи обсуждали на собрании моряков в кают‑компании.

Подготовку всех своих сорока канонерских лодок Бутаков начал с подготовки их машин и самих механиков, подготовка которых не блистала. Самые лучшие из механиков шли служить на железную дорогу, где условия труда были лучше, да и платили щедрее. Так что приходилось работать с теми, кто остался.

Ближе к лету весь свой «москитный флот» Бутаков вытаскивал на буксирах на Гельсингфорский рейд. Далее начинались непрерывные совместные маневрирования и учения. В приказе от 11 июля 1861 года Бутаков сформулировал основную задачу обучения: «Нам нужно научиться для будущей (вероятно, железной) шхерной флотилии быть не стадом, наскоро согнанным, а стройною силою, толково, а потому и легко передвигающейся с места на место на основании современной науки и внушающей к себе уважение порядком и быстротой своих действий. Насколько мы продвинемся в настоящую кампанию в этих древней и современной науках, настолько мы приблизимся к славным для флага нашего в этих водах временам Петра…»

Затем, собрав офицеров, Бутаков ошарашил их:

— Идите в шхеры! Каждый из вас должен плавать там с закрытыми глазами без лоцманов.

Слова начальника кое‑кто воспринял как блажь, ведь до этого времени все, как могли, избегали полных опасностей шхер, где продырявить днище было проще простого.

Бутаков же требовал идти в шхеры и, невзирая на опасность крушения, там плавать.

— За лихость и аварии наказывать не стану, а вот за робость и осторожность, наоборот, взыщу!