Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6513 ( № 24 2015)

Мой отчий край, родная сторона.

Перевод Б. Стрелкова

Мухадин АХМЕТОВ

(1917-–2013)

Родился в крестьянской семье в ауле Зеюко (Карачаево-Черкесия). В 1933 году окончил Черкесское педагогическое училище. Участник Великой Отечественной войны. Первые произведения Ахметова были опубликованы в 1938 году. Его перу принадлежат сборники поэзии и прозы «Цвети, мой край» и «Камилуко», сборник очерков «Щедрая земля», повестей «В родном ауле», «Кош-Хабль». Ахметов – один из основоположников детской черкесской литературы.

Танец «Кафа»

Шире круг!

Танцует юность.

Смотрят звёзды сквозь туман.

И звенят задорно струны,

И грохочет барабан!

Где родился танец «Кафа»,

Сотканный из серебра?

Здесь родился танец «Кафа»,

Танец чести и добра!

Шире круг!

Подай мне руку.

«Кафа» нас ведёт по кругу.

Веселей, гармонь, играй!

В этом танце – так и знай! –

Грома вешнего раскаты,

Волн звенящих перекаты,

Резвость, молодость, задор

И величье наших гор!

Шире круг!

Плывут горянки,

Словно стая лебедей.

До чего ж нарядны!

Глянь-ка!

Как царевны, ей-же-ей!

И звенят лукаво струны,

И грохочет барабан.

Эй, джигит!

Чего ты струсил?

Что ты замер, как чурбан?

Шире круг! Ударь в ладоши,

Под гармонику – ударь!

Коль джигит ты, коль удал,

То танцором быть хорошим

Сам Аллах тебе велел!

Кто решителен и смел,

Тот для девушки дороже!

Здесь родился танец «Кафа»,

Гордость юности и гор.

Каждый знает танец «Кафа»

И танцует с давних пор.

Перевод В. Прыткова

Алим ХАНФЕНОВ

(1922-2014)

С именем Алима Ханфенова связано возникновение черкес­ской детской литературы. Ветеран Великой Отечественной войны и труда. Народный поэт Карачаево-Черкесии, заслуженный деятель культуры Абхазии, почётный гражданин города Черкесска.

МАРУХСКИЙ ЛЁД

Мой новый стих

Седлаю, как коня,

Чеканный ритм –

Надёжная подпруга.

Строка стиха, как тетива, упруга.

Лети ж, мой конь, копытами звеня!

Лети, мой конь, на гребни гор, туда,

Где над седыми пиками Кавказа

В лучах зари сверкают глыбы льда

Сияньем огранённого алмаза.

Где покрывало девственных снегов

Не топтано незваными гостями,

Где даже горы, хороня врагов,

Внезапно разверзались пропастями!

Где встали на пути врагов, как лес,

Герои, что позиций не сдавали

На ледяном Марухском перевале –

России сын, украинец, черкес!

Остановись, мой конь, остановись!

Здесь каждый метр омыт солдатской кровью.

И неба высь, и мысль моя слились,

Покорные священному безмолвью.

...И оторопь безмолвная берёт,

Но страха нет – здесь сердце постигает:

Марухский лёд, холодный вечный лёд

Огнём отваги душу зажигает!

Перевод Е. Савиновой

Теги:современная поэзия

- Нас, сыновей, у отца было трое. Я средний, но единственный, кому удалось прожить дольше века. Самому не верится, что в этом году мне исполняется 105 лет. Из ровесников рядом со мной никого уже не осталось, а я всё живу и живу[?] И прошлое даже во сне не даёт мне покоя: из немецких окопов почти в лицо бьёт пулемёт, я бегу и кричу, бегу и кричу. Приходит разбуженная моими криками дочь: "Папа! Ты опять воюешь?" Я делаю глоток воды, которую она подаёт мне, и постепенно прихожу в себя.

«Шумела степь донская»

Мой собеседник, Пётр Федосеевич Диденко, живёт в городе Шахты Ростовской области, он почётный гражданин этого города, и ему есть что рассказать о пережитом, но его дочь, Людмила Петровна, кстати говоря, тоже давным-давно пенсионерка, просит меня излишне отца не утомлять. Отцу она приготовила глубокое кресло, и он уютно в нём устроился спиной к окну. В комнате светло и тепло, на подоконнике, время от времени потягиваясь, сидит кошка. Иногда посматривает на нас, делая вид, что прислушивается к нашим разговорам. Пётр Федосеевич говорит, что кошка эта принадлежит к какой-то редкостно умной породе, такое впечатление, будто она всё понимает, хотя вида не подаёт, «даже не мяукнет». Во всяком случае, кошка нам не мешала, даже, напротив, создавала уют.

Людмила Петровна принесла семейный фотоальбом – ей не терпится показать, каким отменным красавцем был когда-то её отец. И действительно: тёмный волнистый чуб, нос с горбинкой и пронзительный взгляд, – истинно Григорий Мелехов из кинофильма «Тихий Дон». Пётр Федосеевич снисходительно улыбается, слушая, как мы пытаемся отыскать черкесскую или турецкую кровь в его родословной.

Я по памяти вслух прочитал ему несколько строк из песни времён Гражданской войны, там есть такие слова: «Шумела степь донская от ветра и огня, Маруся Гончаренко садилась на коня…»

– Что это за Маруся? Вам что-либо известно о ней?

– Как же! Как же! В больших командирах ходила у анархистов. Знаменито скандальная была личность. Я видел, её отряд проходил однажды через нашу деревню. Пыль. Топот копыт. Усталые лица. Помню также и батьку Махно. Этот покрупней был деятель. И помню русских солдат царских времён. Но теперь для меня это всё как в тумане... После седьмого класса в Тихорецке я учился в ФЗО, после чего на паровозоремонтном заводе работал молотобойцем. Потом был рабфак, автодорожный институт в Ленинграде. На третьем курсе по разным причинам, в основном из-за проблем с питанием, учёбу пришлось оставить. Некоторое время жил у родной тётушки в посёлке Глубокое. Здесь встретил девушку, которая позднее стала моей женой.

– Мама моя была синеблузницей, – дополняя рассказ отца, включилась в разговор Людмила Петровна. – Активная комсомолка, в составе молодёжной агитбригады она часто выступала по хуторам и станицам с концертами. Папа тоже был в активистах. Так что когда в стране началось так называемое Хетагуровское движение… Знаете, какое то было время? Это было время советского освоения Сибири и Дальнего Востока. Конечно, мама и папа, тогда молодые и полные романтических настроений, в стороне не остались, уехали на восток. Папа считает, что это было лучшее, самое успешное время в его жизни. Он даже успел в Улан-Удэ окончить Лесотехническую академию, и наша семья, возможно, навсегда могла закрепиться в Сибири, но когда мама забеременела, врачи настоятельно порекомендовали сменить климат, и мои родители вернулись в Ростовскую область.

Отец молча слушал дочернин рассказ и в знак согласия изредка кивал головой. Кошка на подоконнике тоже не возражала…

В плену ты не человек

В 1941-м Петра Диденко призвали на курсы военной переподготовки. Их воинская часть стояла под Киевом, в Черкасах. Назначенный дежурным по части, он далеко за полночь, 22 июня, возвращался с наряда в палатку. Уже загорался рассвет и просыпались первые птицы, Пётр Федосеевич остановился на минуту послушать тишину и вдруг уловил отдалённый тревожный гул. Оглянулся вокруг – небо было безоблачным, луна над спящей землёй светилась как детская игрушка над колыбелью, и он, успокоенный, пошёл отдыхать. А утром его разбудил политрук...