Петр Мультатули - Противостояние «Утомленным солнцем». Кто и зачем ведет войну с фильмами Никиты Михалкова

Последний фильм трилогии «Утомленные солнцем: Цитадель» ставит все на свои места, он связывает все воедино и завораживающим образом перекликается с первым фильмом. Митя снова вторгается на территорию Котова, нарушает его уже сложившуюся военную жизнь и выдергивает его оттуда. Комдив возвращается в свой дом, но это уже не тот чеховский дом, который мы помним. Это какой-то другой дом, советский. С запрещенными разговорами, со снятыми, по причине их неуместности, фотографиями опального комдива, хозяина дома, серыми одеждами и страхом. Это дом, в котором есть ревность, ненависть, скандалы, измены. Это дом без хозяина. Дом, в котором хоть и есть жизнь, но она затхлая, зацикленная на самой себе, неживая. Котов в этом доме лишний, чужой, мешающий, и он это понимает, но он хочет любить. Он готов и простить, и просить прощения, он готов строить, созидать, снова жить. Этим он напугал всю свою бывшую семью. У этих людей своя правда. Они не хотят ни строить, ни любить, ни быть счастливыми. Они хотят жить тихо, незаметно, с краю, по-маленькому, как мышки. Они испугались Котова, как лилипуты испугались Гулливера, испугались тех изменений, которые он может принести с собой. Это маленькие люди. «Вы большой человек, Сергей Петрович, но если бы не было нас, маленьких людей, вы – большие люди – никогда не узнали бы, что вы большие», – кричит Кирик Котову, сбегая. Но здесь нет ни уважения, ни почитания. Есть лишь мелкая злоба маленьких людей, понимание своей ничтожности, нежелание расти, несоразмерное тщеславие и жажда побороть больших людей. Сбиться в стаю и скрутить Гулливера. И это тщеславие свербит, поэтому, понимая, что его не убьют, Кирик кричит: «И вообще, скоро придет время маленьких людей. И тогда большие люди пожалеют, что они не маленькие».

«– Иосиф, кто же ты теперь будешь? – спрашивает мать.

Трудно не знать, кем стал ее сын, чьи портреты развешаны на каждой улице. Она попросту хотела дать ему погордиться. И он погордился:

– Царя помнишь? Ну, я вроде царь.

Вот тут она и сказала фразу, над наивностью которой тогда добро смеялась страна:

– Лучше бы ты стал священником.

Эти слова понравились Сталину и стали тогда широко известны »

Трилогия «Утомленные солнцем» сильна еще оттого, что она правдива до конца, она не пытается что-то случайно забыть, что-то украсить. Она смело говорит, что в истории нашей страны был такой человек, большой человек, Иосиф Виссарионович Сталин. Действие первого фильма разворачивается в 1936 году, когда советская власть была на взлете своего правления. Портреты Сталина были повсюду, страна засыпала и просыпалась с его именем. Да, где-то пропадали люди, кого-то арестовывали, но народ, так же, как и семья Котова, был уверен, что все идет верным путем. После 1938 года, года великого террора, что-то пошатнулось, появился страх, тревога, но все-таки большинство по-прежнему верили и Сталину и власти. «Утомленные солнцем-2» показывают нам другого Сталина, не того, который был на дирижабле в первом фильме. Не молодого, не мифического отца народов, а такого, каким он был в жизни, каким его вспоминали современники: некрасивого внешне – рябого, желтоглазого, с больной, вечно согнутой рукой, но обладающего какой-то завораживающей исполинской силой, которая сшибала с ног. Уинстон Черчилль вспоминал о Сталине: «Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали. И странное дело держали руки по швам. Сталин обладал глубокой, лишенной всякой паники, логической и осмысленной мудростью». Однажды он решил не вставать. Сталин вошел «и будто потусторонняя сила подняла меня с места», писал Черчилль. После войны имя Сталина славилось, но фронтовики, вернувшиеся с войны и ждавшие новую жизнь, были разочарованы, жизнь осталась прежней. На похороны Сталина пришли тысячи людей, одни любили и верили ему до конца, другие были разочарованы, третьи были рады этой смерти. Не нам их судить, у людей, живших в ту эпоху, была своя правда, за которую они отдавали свои жизни. За какую правду сегодня можем отдать жизнь мы? Мой прадед, прошедший всю войну, по воспоминаниям моей мамы, никогда не говорил про войну, очень этого не любил. Дед, которому в 1941 году было 7 лет, потерялся и попал в детский дом, из которого потом сбежал. Он объездил всю страну на поездах, на обозах. Прибивался к каким-то беспризорникам. Он тоже не любил говорить про войну, правда, иногда рассказывал о том, как он жарил на жестяных листах картофельные очистки и ел их. Где-то ему оторвало большой палец руки, но он так никогда и не рассказал, как это произошло. Только до самой смерти он плакал над фильмом «Республика ШКИД», вспоминая свое потерянное, отданное ни за грош детство. У всех прошедших войну, выживший и умерших, есть свои счеты и с той страной, и с той властью, но не нам их сводить. Каждый солдат, понимая и страдая от неправильности и неестественности происходящего, все-таки пытался наполнить пространство войны каким-то своим, не божественным смыслом. И наша единственная задача – помнить их, быть благодарными и напоминать другим, что были когда-то люди, отдавшие свои жизни, искалечившие свои судьбы в том числе и за будущее поколение, за нас. Фильм «Утомленные солнцем-2», как никакой другой фильм про войну, появившийся в последнее время, напоминает о тех днях так реалистично и так правдиво, как того требует сегодняшняя жизнь.

Герберт Уэллс, британский писатель, в 1939 году написал роман «Божье наказание» – о человеке, который предал революцию. Если написать роман о комдиве Котове, то получится роман о человеке, которого предала революция. С каждой минутой фильма все больше и больше влюбляешься в этого человека, даже зная о всех его преступлениях: о том, что он зарубил священника, топил баржи с белогвардейцами, убивал крестьян, любовь не становится меньше. В Евангелии есть притча о блудном сыне, она учит добродетелям покаяния и прощения. Котов есть тот самый блудный сын, который на протяжении всей трилогии видит последствия своей жизни, последствия той идеи, которую он проповедовал и за которую он боролся. Он прошел долгий и мучительный путь, в конце которого он встречает свою дочь, она награда его и крест его. Сцена встречи и одновременно прощания отца и дочери настолько драматична, что перехлестывает дыхание, она страшна своей недосказанностью, своей невыстраданностью, глубоким внутренним трагизмом, который не имеет права вырваться. Перед смертью на лице Котова нет ни страха, ни отчаяния, только тихая боль за остающихся. И эти жуткие мысли: «но если…».

А потом, после взрыва, происходит что-то невероятное. Котов попадает то ли в сон, то ли в рай, с фашистом-идиотом и старухой, его пожалевшей, вместо апостола Петра, со сказочным столбом вместо ворот и главной мечтой всех советских солдат – «На Берлин». Тихая радость наполняет сердце, от этой вдруг появившейся мысли, что может все погибшие солдаты действительно попали в это место, что они все-таки дошли до своего Берлина. Ведь главная боль всех прошедших войну о том, что кто-то не дожил, не дошел, не увидел.