С. Рудник - Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций

Он приказал сократить осуждение к тюремному заключению, а все дела на уже осужденных «спецтройками» к тюремному заключению пересмотреть, заменив тюремное заключение содержанием в лагерях [518].

В сентябре 1937 г. были доложены первые итоги операции репрессий среди поляков. Всего к 30 августа были арестованы 15 218 человек. Был сделан вывод о массовом насаждении польской разведкой своей агентуры и об исключительной насыщенности ею не только пограничных районов, но и промышленных центров и отдельных крупных предприятий. За три недели органы НКВД СССР под руководством Н. И. Ежова обезвредили более 15 тыс. польских «шпионов» [519].

В связи с продажей КВЖД в СССР вернулись несколько десятков тысяч советских граждан, ранее работавших на этой железной дороге. Они были репрессированы в соответствии с приказом НКВД СССР № 00593 от 20 сентября 1937 г. Харбинцы были объявлены в большинстве своем агентурой японской разведки. 1 октября 1937 г. началась массовая операция по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности. На них, отнесенных к первой и второй категориям, должен был ежедекадно создаваться специальный альбом (отдельная справка на каждого арестованного) с конкретным изложением следственных и агентурных материалов, определяющих степень виновности арестованных, который направлялся в НКВД СССР на утверждение. После утверждения списков НКВД СССР и Прокурором Союза приговор приводился в исполнение немедленно [520].

23 октября 1937 г. вышел новый приказ НКВД СССР, потребовавший «решительной ликвидации возможностей проникновения в СССР агентуры противника под видом перебежчиков». С этой целью предлагалось всех перебежчиков, независимо от мотивов и обстоятельств перехода их на территорию СССР, арестовывать и подвергать самой тщательной и всесторонней следственной проработке, после чего редко кто не признавал своего участия в шпионской деятельности против СССР. Перебежчики, разоблаченные как агенты иностранных разведок, предавались суду Военной коллегии или военных трибуналов. Тех, кто выдержал пытки или признавался в связях с иностранными разведками, все равно заключали в тюрьмы ГУГБ или лагеря через представление следственных дел на Особое совещание. Таким образом, иностранцы, прибывшие, подчас с риском для жизни в СССР в поисках лучшей судьбы, неизбежно попадали в тюрьму или под расстрел [521].

Наряду с «тройками» в течение 1937-1938 гг. активно работала «двойка», так официально именовалась совместная комиссия НКВД и Прокурора СССР, специально созданная для упрощения уничтожения людей, арестованных в порядке проведения массовых операций [522].

Местные органы НКВД составляли на каждого арестованного по массовым операциям краткие справки, в которых указывались лишь анкетные данные арестованного и весьма краткая суть обвинения. Справка высылалась в Москву и рассматривалась работниками центрального аппарата НКВД СССР.

По этим справкам готовился список с заранее определенными мерами наказания. После подписания этого документа Н. И. Ежовым или М. П. Фриновским (от НКВД) и Вышинским или Рогинским (от прокуратуры) решения приводились в исполнение немедленно. Просмотренные же дела оформлялись в виде протоколов, которые без всякой проверки и читки автоматически подписывались наркомом и прокурором.

В декабре 1937 г. наступила очередь латышей, создавших якобы свою контрреволюционную организацию в Ленинграде. В состав так называемого «Союзного националистического центра» входили все латвийские национальные учреждения в Ленинграде, секция латышских стрелков при Осовиахиме, латышское издательство, латышская секция Коминтерна, Латдомиросвет, латышские учебные заведения, общество «Прометей», акционерное общество «Продукт». Одна из резидентур была «создана» в аппарате бывшего Полномочного представительства ОГПУ ЛВО в составе начальника КРО Салыня, бывшего начальника ОО ЛВО Я. Я. Петерсона, бывшего заместителя ПП ОГПУ ЛВО Карпенко, бывшего начальника УСО Пиппари, сотрудников Короля и Пиннеса [523].

В УНКВД по Оренбургской области был арестован бывший председатель Оренбургского облсуда А. М. Крумин, член облсуда Алехнович, оперуполномоченный УНКВД Ж. Я. Цируль.

К январю 1938 г. операции закончены не были, и 8 января 1938 г. в связи с тем, что железные дороги ухудшили свою работу, был сделан однозначный вывод о вредительской и диверсионной работе какогото врага. Был отдан приказ развернуть операцию и арестовать оставшийся на транспорте кулацкий и антисоветский элемент, в полной мере выполнить требования приказов об операциях по репрессиям среди немцев, поляков, харбинцев, латышей, греков, финнов, румын и др. На «тройках», в первую очередь, предлагалось рассматривать дела по железнодорожному транспорту. Поиски вездесущего врага привели к возникновению дел об иранском, афганском и даже австралийском «шпионаже».

Приказы Н. И. Ежова по проведению массовых арестов не только ориентировали, но и обязывали местные органы НКВД вскрывать повстанческие организации, шпионские, диверсионные группы. Сотрудники органов НКВД были поставлены перед необходимостью арестовывать сразу сотни и тысячи человек. Для придания видимости законности выдумывались различные повстанческие, правотроцкистские, шпионско-террористические, диверсионно-вредительские и тому подобные организации. Получалось так, что почти во всех краях, областях и республиках существовали эти организации и центры, и, как правило, их возглавляли первые секретари обкомов, крайкомов или ЦК нацкомпартий. Документы свидетельствуют, что репрессивный государственный механизм в этот период стал неуправляем.

В марте 1938 г. состоялся процесс над Бухариным, Рыковым, Ягодой и др. Это был последний открытый судебный процесс. Летом 1938 г. осознали, что не хватает специалистов в народном хозяйстве – инженеров , техников, экономистов, плановиков, врачей, агрономов и геологов, как вольнонаемных, так и заключенных, поэтому аресты стали проводить только с санкции НКВД СССР. После бегства к японцам испугавшегося ответственности за репрессии начальника Управления НКВД Дальневосточного края Г. С. Люшкова, которого ранее ставили в пример за высокие показатели арестованных, сам М. П. Фриновский приехал на Дальний Восток наводить порядок.

Он отметил в своей директиве от 6 июля 1938 г., что, несмотря на относительно высокие цифры арестованных в Дальневосточном крае, анализ проведенной оперативной работы указывает на явное неблагополучие в деле разгрома врагов.То есть лица, которые прошли по показаниям арестованных, не были учтены и не были репрессированы, следственная работа велась поверхностно. Арестованные троцкисты и правые якобы не допрашивались об их организационных преступных связях с эсерами, меньшевиками и др. Не все жены заговорщиков арестовывались. Приказывалось усилить следствие и в семидневный срок провести массовую операцию, тщательно подготовив аресты всех врагов в промышленности, войсках, укрепрайонах. 9 июля уже приступили к составлению оперативных списков на весь антисоветский элемент, подлежащий репрессированию. Из-за бегства Люшкова руководство НКВД СССР действовало безжалостно, думая уже только о собственном выживании. Тучи сгустились и над всесильным наркомом Ежовым. В августе 1938 г. его заместителем был назначен секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) Л. П. Берия. Ситуация в репрессивной политике начала меняться.