Вениамин Башлачев - Русское крестьянство в зеркале демографии

Как видите, во всей этой цепочке не было ни одного лишнего звена. Каждый участник четко знал задачу и не было нигде очереди к чиновнику. Следовательно, не было и условий для взяточничества. Все оплаты были — или за товар или за услуги.

Существовали другие методы закупки хлеба.

Чистополь — уездный город Казанской губернии. Как хлебный рынок, Чистополь был центром торговли на реке Каме от Вятского до Уфимского краев. Зимою, сюда в Чистополь съезжались для купли-продажи хлеба и покупщики, и продавцы.

В Чистополе покупщики, после официального открытия базара, как и в Самаре, осведомлялись у крестьянина о цене. Но далее торг шел иначе.

При объявлении цены продавцом, один из покупщиков назначал цену, установившуюся в данное время на базаре. Кому из покупщиков цена казалась высокой, тот переставал участвовать в торге. Надбавка к цене могла последовать от любого покупщика. И как только цена устанавливалась и никто цену не повышал, тут покупщики, желающие участвовать в торге, кидали между собой жребий. Но если жребий пал на покупщика, которому крестьянин не хотел по какой‑либо причине продавать свой хлеб, то этот жребий и цена для крестьянина были не обязательны. Он мог продать свой хлеб тому из покупщиков, которого считал более благонадежным или тому, с кем был уже знаком.

Так что в Чистополе большая часть перепитий конкуренции при торгах падала не на крестьянина, а на покупщиков. Однако и при жеребьевке бывали злоупотребления. В отличие от продавцов хлеба, покупщиков было значительно меньше и они могли вступить в сговор. При этом крестьяне вынуждались продавать свой хлеб по цене, которую установят покупщики.

В Уфе практиковалась покупка хлеба вне базара, на дороге за околицей, на постоялых дворах. Покупщики ждали крестьянские обозы вне базара и предлагали им продать товар. Уловка заключалась в том, что крестьянин еще не знал той цены на хлеб, которая сложилась уже на базаре. Ловкие покупщики умудрялись внушить крестьянину, что на базаре тот получит меньше, и покупали у него всю партию зерна. Неопытные или издалека приехавшие крестьяне попадались на удочку таких покупщиков.

Как видите, методы торговли в Поволжье в начале ХХ века были разнообразнейшие. Недаром на Руси бытовало: «Что ни город, то норов».

Главное, что позволяет утверждать эта информация о торговле хлебом, — это полное отсутствие влияния чиновников на процесс торговли. Весь ход торгов определяли сноровка участников торга. Изматывающей бестолковости стояния в очередях, так свойственное последующему советскому времени, — тогда в начале века просто не могло быть.

Закупка хлебного товара в Поволжье происходила, главным образом, к концу навигации и зимой. Миллионы крестьян и тысячи покупщиков в десятках городов искали наиболее подходящий для себя вариант. Одни, чтобы продать выращенный хлеб, другие, — чтобы купить.

Круг покупателей зерна на волжских пристанях был разнообразнейший. Только волжским мукомолам требовалось свыше 35 млн. пудов одной только пшеницы в год. Ясно, что приволжские купцы были кровно заинтересованы удержать местный хлеб у себя, а не выпускать его весь за границу.

Но и Петербург был крайне заинтересован в хлебе. Только в Европу он ежегодно отправлял около 30 млн. пудов разных хлебов. Да в Финляндию требовалось поставлять более 8 млн. пудов.

Так что конкуренция за волжский хлеб была не шуточная. Поэтому цены на хлебные товары на том или ином базаре складывались под влиянием большого ряда причин. И от размера урожая, от его качества, от условий подвозки, погрузки-разгрузки, от времени ледостава и от погоды, от спроса заграничных рынков и еще от многих и многих причин.

Ясно, что в таких меняющихся условиях никакая армия чиновников не установит единые «справедливые» цены. Поэтому в России было множество хлебных фирм, большинство из которых в главных торговых центрах хлебом в Поволжье имели своих доверенных лиц. Каждое доверенное лицо получало от своей фирмы задание закупить определенное количество хлеба. Так что по всем базарам Поволжья сновали в поисках наиболее дешевого хлеба тысячи покупщиков. А крестьяне, наоборот, искали тех, кому выращенный хлеб продать подороже. Так что баланс цены на хлеб в данном месте, в данный момент времени устанавливал «хлебный рынок».

Так что, когда сегодняшние «идеологи» утверждают, что русский крестьянин никогда не жил в условиях рынка, то это или незнание проблемы, или заведомая ложь.

Последуем за погруженным на баржи, зерном.

Закупленный осенью и зимою хлеб на берегах Волги в период навигации грузился в баржи и перевозился к месту назначения. Одна его часть перевозилась осенью до ледостава, другая — весной и летом после открытия навигации.

Баржи на Волге в начале века бывали колоссальных размеров — 70 сажен в длину и 27 сажен в ширину. В одной такой барже могло смело поместиться до 250 тыс. пудов зерна.

Фрахт от Самары до Рыбинска в начале ХХ века был 3–4 копейки с пуда. В 1906 году он увеличился до 5–6 копеек. Дойдя до Рыбинска волжские баржи перегружались в малые, так называемые, «системные суда». Эти суда — «тихвинки» и «сомины» были предназначены для плавания по каналам от Волги до Ладоги, далее в Петербург. Их грузоподъемность была от 10 до 30 тысяч пудов. Фрахт от Рыбинска до Петербурга был в начале ХХ века 6–7 коп. с пуда. К 1906 году увеличился до 8–11.

Пройдя систему каналов, суда через Ладожское озеро попадали в Неву, а затем становилось у причала Калашниковской пристани Петербурга. Здесь была хлебная биржа и многочисленные амбары для хранения хлебных товаров.

Калашниковская хлебная биржа обслуживала весь Прибалтийский край, вместе с Петербургом и Финляндией. Если хлеб с баржи был продан на бирже заграничному покупателю, то баржа с Калашниковской пристани спускалась на Васильевский остров на Румянцевскую пристань. Затем на буксире подводилось к кораблю — для перегрузки хлеба.

Выше мы рассматривали процесс купли-продажи на волжских пристанях. Почитаем, как описана в журнале «Хутор» торговля в Петербурге.

«На Калашниковскую хлебную биржу приходят и приезжают для закупки хлебного товара и русские, и немцы из остзейского края, и чухны — из Финляндии. Вот почему, когда бы вы не пришли на биржу, там всегда много народу. Первая от входа зала называется на местном жаргоне «толкучкой». Здесь вы встретите смешанную публику: и петербургского булочника, и мелочника, и провинциального помещика, приехавшего продать партию овса.