Билл Браудер - Красный циркуляр

Неудобные детали о том, что Сергей был убит в СИЗО три года назад, после того как раскрыл многомиллиардную коррупцию в высших эшелонах государственной власти, Путин просто сбрасывал со счетов.

Где-то посередине судебного процесса возникла заминка, когда оба государственных защитника в знак протеста просто перестали появляться в суде.

Я не знал, что и думать. Поскольку результат этого спектакля был заранее известен и контролировался Путиным, едва ли адвокаты действовали по своей воле. Я начал подумывать, что Путин таким образом пытается изящно уйти с этого позорного шоу, которое сам же инициировал.

Но нет, он не собирался пасовать, а, наоборот, поднял ставки. Двадцать второго апреля российские власти объявили меня в розыск, предъявив еще одно обвинение по новому сфабрикованному делу.

Как бы драматично это ни звучало и как бы на это не рассчитывал Кремль, меня это не вывело из равновесия. В Великобритании меня ни за что не арестовали бы, так как английское правительство уже признало российский процесс нелегитимным и отклонило запросы российских органов. Я не могу себе представить, что цивилизованная страна поступит иначе, так что, невзирая на назойливый шум со стороны российских властей, продолжил заниматься правозащитной деятельностью.

В середине мая меня пригласили выступить с речью на Форуме свободы, проходившем в Осло — своего рода Давосе правозащитного движения. В день мероприятия, когда я вот-вот должен был выйти на сцену перед аудиторией в триста человек, я взглянул на смартфон и увидел срочное сообщение от помощницы с указанием «Интерпол». Я прочел: «Билл, с нами только что связался N. Он получил ориентировку Интерпола о вашем аресте! Документ в приложении. Срочно перезвоните в офис!»

Открыв PDF-файл, я убедился, что российские власти обратились-таки в Интерпол.

Буквально через несколько секунд меня пригласили на сцену. Я заставил себя улыбнуться и следующие десять минут, как много раз до этого, рассказывал историю о России, о Сергее и о себе. Во время выступления мне удалось не думать об Интерполе, но сразу после аплодисментов я поспешно вышел в коридор и позвонил адвокату в Лондон. Она объяснила мне значение этого уведомления: при пересечении границы меня могут арестовать. Каждое государство, которое я посещал, могло принять собственное решение, как реагировать на предписание международного ордера.

Ситуация была довольно неопределенной, ведь я находился в Норвегии — стране с превосходной репутацией в отношении защиты прав человека, но при этом с общей границей с Россией. Я не мог предугадать, как норвежцы поступят в этом случае. Позвонив Елене, я рассказал ей о ситуации и посоветовал готовиться к худшему.

Купив билет на ближайший рейс, я быстро собрался и поехал в аэропорт Осло. Прибыв на место за полтора часа до отлета, я зарегистрировался у стойки Скандинавских авиалиний. Когда оттягивать неизбежное уже не представлялось возможным, я медленно двинулся по длинному коридору к стойке паспортного контроля.

Теоретически я находился в розыске, поэтому, пересекая границу, превратился в сплошной комок нервов, как Эдуард и Владимир, когда они уезжали из России. Воображение рождало картины одна мрачнее другой: вот я предъявляю паспорт и вижу выражение лица сотрудника, когда тот обнаруживает мое имя в розыске по линии Интерпола… Я представил, как меня запирают в норвежском изоляторе временного содержания… Вот я долгие месяцы сижу в спартанских условиях и отбиваюсь на затянувшихся судебных процессах от требования в экстрадиции… Я живо представлял, как гнутся норвежцы под давлением России… И вот я проигрываю в неравной борьбе и оказываюсь в самолете «Аэрофлота», который этапирует меня в Москву… Последующие ужасы воображение рисовать уже отказывалось.

Других пассажиров у стойки паспортного контроля не было. Взглянув на двух молодых сотрудников в форме (оба сидели со скучающим видом и о чем-то негромко переговаривались), я почему-то подошел к тому, что слева, и протянул паспорт. Тот рассеянно взглянул на фото, затем на меня, закрыл документ и вернул его. К счастью, он не просканировал паспорт на компьютере, так что уведомление Интерпола осталось без внимания.

Вот и всё. Забрав паспорт, я прошел к выходу на посадку.

В британских аэропортах действуют другие правила: пограничная служба проверяет все паспорта без исключения. Однако британское правительство уже приняло решение не реагировать на запросы России в отношении меня. Сотрудник иммиграционной службы несколько минут обрабатывал мои данные из-за российского запроса в Интерпол, но в итоге вернул мне паспорт и пропустил.

В Великобритании я был в безопасности, но российские власти отчасти добились своего: отметка в списке Интерпола не позволяла мне свободно путешествовать, а ограничивая мои передвижения, Кремль надеялся, что санкции, аналогичные американским, в Европе не пройдут.

Мне ничего не оставалось, как незамедлительно заняться ситуацией с Интерполом. В день возвращения из Норвегии я составил заявление для печати, в котором открыто указал на то, что международный ордер на мой арест существует. Новость тут же разлетелась, а журналисты и политики принялись наперебой звонить в Интерпол, чтобы понять, почему они приняли позицию российских властей. Обычно Интерпол ни перед кем не отчитывается, но из-за повышенного внимания к моему делу они решили рассмотреть его на специальном заседании через неделю.

Результатов я ждал без особого оптимизма. Интерпол приобрел определенную репутацию, сотрудничая с авторитарными режимами и открывая дела на их политических оппонентов. Во многих случаях они поступали несправедливо. Наиболее очевидный случай — помощь нацистам накануне Второй мировой войны в преследовании бежавших из гитлеровской Германии евреев. С тех пор набралось немало других вопиющих примеров.

За день до совещания Интерпола в газете «Дейли Телеграф» вышла статья обозревателя Питера Осборна под названием «Борется ли Интерпол за правду и правосудие или помогает злодеям?».

Автор высказался в мою защиту и на примере ситуации показал, как Интерпол не раз вводили в заблуждение государства-изгои, а теперь и Россия. «Вполне вероятно, что Интерпол примет сторону ФСБ против Браудера, — отметил он. — Но в глазах мировой общественности под следствием окажется не Браудер, а Интерпол — за сотрудничество с одним из самых подлых режимов мира».

Два дня спустя, двадцать четвертого мая 2013 года, когда я сидел за столом и писал эту книгу, мне позвонил мой юрист. Она только что получила сообщение от Интерпола, что запрос российских властей на меня отклонен.