Инесса Яжборовская - Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях

В письме сотрудника НКВД Цветухина Баштакову от 25 ноября 1940 г. есть сведения о том, что имелись списки-предписания 1-го спецотдела на 3435 поляков, составленные на основании присланных в отдел личных тюремных дел {24} .

В заключении от 7 июня 1956 г. и письме сотрудников НКВД Тихонова Ивашутину от 12 марта 1956 г. говорится о направлении этих поляков и дел на них в 1940 г. в НКВД СССР. Там же сказано об уничтожении в 1952 г. по распоряжению МГБ СССР всех учетных документов о содержании поляков в тюрьмах УССР. Поскольку именно таков был механизм работы органов НКВД во время расстрелов польских военнопленных в 1940 г. (расстрелянные официально значились отправленными в НКВД СССР), следует признать, что на территории Западной Украины было расстреляно 3435 польских граждан, а на территории Белоруссии 3870 оставшихся из числа 7305 поляков {25} .

Этот вывод подтверждается списком на 3435 польских граждан, полученным в правоохранительных органах Украины и переданным для приобщения к уголовному делу заместителем Генерального прокурора Республики Польша С. Снежко {26} .

Документы следствия позволили сделать вывод, что практически одновременные крупномасштабные переброски заключенных в порядке выполнения «срочного оперативного задания» из тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины в Минск и другие населенные пункты, переполненные своими заключенными, не могли не быть связаны с исполнением постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. о расстреле поляков. В Белоруссии 3870 заключенных-поляков могли быть расстреляны в тюрьме УНКВД г. Минска, в других белорусских тюрьмах и погребены в одном из мест массовых захоронений, таких как Куропаты под Минском, а в Украине 3435 польских граждан расстреляли и захоронили в центральных и западных областях.

Следствие ГВП охватило и проблему депортаций польского населения. Оказалось, они были хронологически самым тесным образом связаны с репрессированием военнопленных и проводились в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) и постановлением СНК СССР от 2 марта 1940 г. Согласно последнему и постановлению СНК от 10 апреля 1940 г., а также инструкциям к ним, с территории Западной Белоруссии и Западной Украины органами НКВД в отдаленные районы Казахской ССР сроком на 10 лет предполагалось выселить «22—25 тысяч семейств репрессированных бывших польских офицеров, полицейских, тюремщиков, жандармов, разведчиков, бывших помещиков, фабрикантов, участников контрреволюционных, повстанческих организаций и чиновников бывшего польского государственного аппарата» {27} . На деле было выселено около 27 тыс. человек.

Распоряжение о вывозе членов семей репрессированных военнопленных нашло детализацию в письмах Берии Бурдакову, Берии Сопруненко, Берии Серову и Цанава (все от марта 1940 г.). В обнаруженном приказе по НКВД СССР от 7 марта 1940 г., то есть всего через два дня после принятия рокового решения, говорится: «Для проведения выселения членов семей, содержащихся в лагерях для военнопленных и в тюрьмах западных областей УССР и БССР б[ывших] польских офицеров, полицейских, жандармов и других приказано организовать оперативные тройки» {28} .

Как было установлено в ходе дальнейшего расследования, расстрел польских граждан и последовавшие затем массовые депортации в отдаленные районы СССР более 100 тыс. членов их семей, где они, в свою очередь, подвергались дополнительным суровым репрессиям, находились в непосредственной причинной связи с постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. и с последующими решениями Политбюро и НКВД СССР. Эти акции охватывались единым преступным умыслом и составляли единое преступление.

Наиболее сложными и ответственными следственными действиями, которые потребовали длительной и непростой организации, привлечения экспертов и специалистов высшей квалификации, а также различной техники, были частичные эксгумации из мест массовых захоронений. Огромная заслуга в организации и проведении этих следственных действий принадлежала А.В. Третецкому и старшему эксперту Центральной судебно-медицинской лаборатории Министерства обороны РФ Л.В. Беляеву. Эти столь трудные в морально-психологическом отношении, но совершенно необходимые для установления истины работы в то время во многом определяли ответы на вопросы о судьбе польских военнопленных, причине и дате их смерти, местах расстрелов и локализации их захоронений, и в целом — ответ на вопрос о виновниках преступлений. В 1991 г. было проведено 3 эксгумации — в Харькове, Медном, Катыни, а затем, в 1994 г., и в Томске. Ход первых трех эксгумаций широко освещался в печати и по телевидению. Напомним основные факты.

С 25 июля по 7 августа 1991 г. в районе 6-го квартала лесопарковой зоны г. Харькова, на территории дач УКГБ по Харьковской области, расположенной на расстоянии 73 м восточнее Белгородского шоссе, с участием представителей польских правоохранительных органов, судебно-медицинских экспертов и других специалистов было проведено извлечение останков не менее чем 180 людей из 49 мест захоронения. Многочисленные предметы польской военной формы и другой польской военной атрибутики, письма, квитанции, обрывки газет с датами весны 1940 г., отдельные предметы с записями о Старобельском лагере, а также офицерские удостоверения и жетоны шести военнопленных Старобельского лагеря, найденные в ямах, бесспорно свидетельствовали о массовом захоронении расстрелянных в 1940 г. польских военнопленных, ранее содержавшихся в Старобельском лагере НКВД СССР. По заключению комиссии судебно-медицинских экспертов, смерть этих военнопленных наступила от огнестрельных повреждений — выстрелов в затылок и верхний отдел задней поверхности шеи из огнестрельного оружия, имеющего калибр от 5,6 до 9 мм {29} .

С 15 по 29 августа 1991 г. в дачном поселке УКГБ по Тверской области, в 2 км от поселка Медное, также с участием представителей польских правоохранительных органов, судебно-медицинских экспертов и других специалистов, была проведена вторая эксгумация.

В 30 откопанных ямах были обнаружены костные останки, принадлежащие не менее чем 243 трупам людей. Многочисленные найденные в ямах предметы (части польской полицейской формы и различной полицейской и военной атрибутики, письма, квитанции, обрывки газет с датами весны 1940 г., отдельные предметы, списки военнопленных Осташковского лагеря, полицейские удостоверения и жетоны) позволили идентифицировать 16 польских полицейских и пограничников. Они служили доказательством наличия массового захоронения расстрелянных в 1940 г. польских военнопленных, ранее содержавшихся в Осташковском лагере НКВД СССР. Комиссия судебно-медицинских экспертов записала в своем заключении, что смерть наступила также от огнестрельных повреждений — выстрелов в затылок и верхний отдел шеи из огнестрельного оружия, имеющего калибр от 7 до 8 мм. Обнаруженные в отдельных черепах пули калибра 7,65 мм подтверждают, что огнестрельные ранения головы могли быть причинены выстрелом из пистолета системы «Вальтер» {30} .