Инесса Яжборовская - Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях

После редактирования выводов комиссии наркомом госбезопасности В.Н. Меркуловым появилась небольшая брошюра в 55 страниц, 3,5 печатных листа — «Сообщение Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров», а в печати была опубликована краткая информация {43} , о чем уже говорилось выше. Упомянутые в «Сообщении...» документы, как и взятые на исследование анализы никто никогда не увидел. Но оно было распубликовано, распространялось за пределами СССР, в том числе на польском языке. Вместе с лживым «документальным» фильмом из зимнего Катынского леса «Сообщение...» стало основой пропаганды «советской официальной версии», заложенной в несущую конструкцию отстраиваемых Сталиным советско-польских отношений. Затем сведения о катынском злодеянии даже в этой версии были в СССР засекречены на целые полвека.

1. Бабий Яр под Катынью? // Военно-исторический журнал. 1990. № 12. С. 35.

2. Там же. С. 3, 34.

3. Madajczyk Cz. Dramat Katyński. W-wa, 1989. S. 144.

4. Военно-исторический журнал. 1990. № 9. С. 34.

5. Amtliches Material zum Massenmord von Katyn. Berlin. 1943.

6. Goetel F. Czasy wojny. London. 1955. S. 122—139.

7. Абаринов В. Катынский лабиринт. М., 1990. С. 121—122; Biuletyn Katyński. Kraków. № 1/33. S. 37.

8. Zbrodnia Katyńska. Z prac polskiej części wspólnej komisji partyjnych historyków Polski i ZSRR. W-wa, 1990. S. 100.

9. Pamiętniki znalezione w Katyniu. Paryż. 1990; Amtliches Material. S.W.

10. Archiwum Akt Nowych (AAN). Dz. 6.203/1 Д. 10. Armia Krajowa w dokumentach. Przez walkę do zwycięstwa. 20.V.1943. Biuletyn Informacyjny. Kwiecień—maj 1943.

11. Przez walkę do zwycięstwa. 10.V.1943.

12. Bramsted E. Goebbels and Nacional Socialist Propaganda 1925—1945. Michigan. 1965. P. 330.

13. Записи бесед Черчилля и Идена с Сикорским, Рачкевичем и Рачиньским см.: Documents on Polish-Soviet relations. V. 2. London, 1968.

14. Документы и материалы. С. 354.

15. Zawodny J. — K. Katyn. Lublin—Paryż, 1989. S. 36, 38. Pyzel M. Pierwszy świadek zbrodni w Katyniu // Dziennik Polski. 21.06.1991.

16. Sprawa polska. S. 342.

17. Цит по: Лебедева Н.С. Катынь — преступление против человечества. М., 1993. С. 297-298.

18. Переписка. С. 119-120.

19. См.: Действия Международного Красного Креста в случае нарушений международного гуманитарного права. МККК. 1994.

20. ГВП. Д. 159. Т. 11. Л. 367; Arcana. 1999. № 28(4). S. 64, 65, 71, 77.

21. Документы и материалы. С. 355—357; Zawodny J. — K. Op. cit. S. 36, 38.

22. Документы и материалы. С. 357.

23. Duraczyński E. Rząd polski na uchodźstwie 1939-1945. W-wa, 1993. S. 233-227.

24. Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны. М., 1995. С. 378.

25. Переписка. С. 123-124.

26. Цит. по: Bramsted E. Op. cit. P. 454.

27. Переписка. С. 123-124.

28. Там же. С. 126-127.

29. См.: Гришин Я.Я. Гибралтарская трагедия. Казань, 1998; Brown А.С. Philby H.St. John Philby. Kim Philby. Szpiegowska afera stulecia. W-wa. 1997. S. 618-619.

30. Nowak-Jeziorański J. Katastrofa w Gibrałtarze: Bielszy odcień bieli // Polityka. № 17. 25.04.1998. S. 67, 68, 70.

31. Ciechanowski J. Polityk przy szabli // Polityka. 1993. № 27. S. 24.

32. Цит по: Катынская драма. С. 70.

33. Антонов-Овсеенко А. Путь наверх // Берия: конец карьеры. М., 1991. С. 120.

34. Известия. 26 января 1944 г.; Документы и материалы. Т. VII. С. 354.

35. Сообщение Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров. М., 1944.

36. Центр хранения современной документации (далее — ЦХСД). Ф. 89. Оп. 14. Док. 1—20. Л. 41; Катынское дело: Можно ли ставить точку? // Военные архивы России. 1 вып. М., 1993. С. 152.

37. Известия. 26 января 1944 г.

38. ГВП. Д. 159. Т. 3/55. Л. 104-105, 110.

39. Там же. Л. 57, 61, 105, 109, 322.

40. Там же. Л. 1.

41. Там же. Л. 254-259.

42. Там же. Л. 283.

43. Публикацию выводов комиссии см. в: Документы и материалы. С. 354—355.

Польша — наиболее крупное из соседних западных государств, отношения с которым, вдобавок, на старте войны складывались до предела конфликтно — заняла особое место в сталинских планах послевоенного урегулирования и их реализации. Ее никак нельзя было обойти в процессе сотрудничества внутри антигитлеровской коалиции, поскольку она была ее членом, польские вооруженные силы сражались на многих фронтах и тем самым укрепляли престиж страны на международной арене. Без нее трудно было себе представить переход от противостояния под флагом концепции «капиталистического окружения» к реализации идеи строительства «социалистического лагеря», монтированию «советского блока». Между тем взаимное восприятие было обременено прежними негативными наслоениями.

В глазах советского населения Польша после войны 1919— 1920 гг. усилиями пропаганды стала олицетворением «капиталистического окружения», стратегическим «вероятным противником», язык которого изучался в вооруженных силах СССР как язык непосредственного врага, носителя угрозы агрессии. Участие СССР в разделе Польши в 1939 г. и последующие события 1940 г., инициатива в деле отказа от сохранения даже «остаточного» Польского государства, ликвидация польских военнопленных — как кадровых военных, так и поставленных под ружье интеллигенции и государственных чиновников, — то есть попытка уничтожить Польское государство и его армию, носителей идеи их воссоздания, а также сотрудничество с гитлеровцами в борьбе с польским освободительным движением, как казалось Сталину, решали ряд стратегических и державных проблем {1} . Однако, будучи одной из уродливых сталинских деформаций советской внешней политики, советско-германские договоры 23 августа и 28 сентября 1939 г. и «освободительный поход» Красной Армии в сентябре того же года заложили на долгие десятилетия целый ряд почти неразрешимых проблем, которые стали «минами замедленного действия». С точки зрения создания желанного советского блока это был чреватый множеством осложнений «фальстарт». И если в жизни советского общества он не имел существенного значения, то во внешнеполитической области он создавал множество разноплановых трудностей. К Польше было привлечено внимание союзников, взаимодействующих с правительствами в изгнании, польский вопрос сыграл важную, а ряд исследователей считает, что главную роль в развитии международных отношений в направлении «холодной войны». Польша была первой после части Румынии освобождаемой от фашистских захватчиков страной, и ее опыт в области мирного урегулирования имел важное значение, равно как и тесно увязанное с этой проблемой формирование внутреннего режима. Между тем внутренние политические потрясения в этой стране, авторство которых принадлежало не только санационному режиму, но и лично Сталину, включая роспуск компартии Польши и репрессирование ее членов, резко усилили антисталинские, а следовательно, антисоветские настроения, охватившие за малым исключением все польское общество. Если бы Сталин обратился к решению комплекса связанных со столь сложной ситуацией проблем лишь на грани войны и мира, его геополитическим задумкам вряд ли было бы суждено осуществиться. Только в ходе длительного военно-политического взаимодействия и многоходовых дипломатических комбинаций ему удавалось корректировать международные обстоятельства развития польского вопроса в нужном ему направлении, при помощи настойчивых и целеустремленных усилий моделировать внутриполитические условия, которые в сумме привели к формированию модели послевоенного развития на базе политических режимов типа «партия-государство» и их объединения в тоталитарную блоковую систему.