Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1926 № 05

Здесь кончилось мое странствие: я был уже на родине. Но мы со «Спрей» не могли успокоиться, пока не вернулись к месту рождения моего судна, в Ферхавн. Там, причалив к тому же кедровому столбу, к которому я причаливал перед отправлением, я мог, наконец, сказать, что полный круг завершился. Экипаж «Спрей» находился в наилучшем здравии. Я чувствовал себя на десять лет моложе, чем при от'езде. Трехлетнее плавание не отозвалось и на моей «Спрей»: она была безукоризненно крепка и ни разу не дала ни малейшей течи. 46.000 миль не оказали никакого влияния на прочное суденышко. Мы со «Спрей» не открыли новых материков: кажется, открывать вообще уже нечего, все открыто прежде нас. Но и проходить между уже открытыми странами во всякую погоду не плохо, и эти три года были похожи на непрерывное чтение увлекательной книги. Но, чтобы рассчитывать прочесть ее до конца, нужно быть готовым ко всяким случайностям и уметь взяться за то дело, около которого находишься. Важнее всего для меня оказалась та школа, которую я прошел за всю свою долголетнюю морскую практику.

Летом 1918 года, когда чехо-словаки, при поддержке кулацко-эсеровских отрядов, захватили всю Сибирь, заняв Сибирскую магистраль, Красноярск оставался последним губернским городом, сохранившим советскую власть.

Как и в 1905 году, железнодорожные мастерские опять были авангардом в революционной борьбе, почти целиком влились в красную гвардию и стали основным ядром ее.

Но судьба Красноярска была решена. Город оказался отрезанным от красных. На западе чехи захватили Мариинск, на востоке — Канск. Вопрос был только в сроке, — неделей раньше, неделей позже. Но неделя может принести многое, за неделю может притти поддержка, поэтому красноярский Совет решил защищаться.

На востоке фронт красной гвардии протянулся в шести верстах от станции Клюквенной. Горсточка красногвардейцев несколько дней затишья использовала для усиленного военного обучения. Однако, силы были слишком слабы. В распоряжении красных было только одно орудие и несколько пулеметов против хорошо обученных и с ног до головы вооруженных чехов. Чехи имели даже броневик.

Выступлением чешского броневика и началась борьба. Одинокое орудие безрезультатно било по броневику, а за ним цепью наступали чехи.

Через несколько часов чехи обходом смяли правый фланг красногвардейцев и выиграли бой. Только незначительная часть красногвардейцев успела отступить в порядке на станцию Енисей, под самый Красноярск.

Среди отступивших был красногвардеец Звонарев — рабочий красноярских мастерских. В день отступления, несмотря на сильную усталость, он приехал в город. Красноярск встретил рабочего мрачной тишиной, город точно притаился, чего-то выжидая. Было ясно, что завтра-послезавтра войдут в него чехи и белокулацкие партизаны, что скоро над ним вместо красного поднимут бело-зеленый флаг.

Звонарев прошел к Совету. Здесь было оживление, — по лестнице, коридорам и комнатам бродили вооруженные люди. Там, наверху, шло последнее, многолюдное и напряженное, заседание Совета.

На этом заседании выяснилось, что дальше сопротивляться чехам — значит понапрасну проливать рабочую кровь.

Но отступить было некуда. И на востоке и на западе вся Сибирская магистраль находилась в руках неприятеля. Путь на юг, к Урянхаю, Монголии также отрезан.

На заседании постановили эвакуироваться на пароходах на север, вниз по Енисею. Вместе с советом эвакуировалось и основное ядро нашей красной гвардии.

На пристани и на приготовленных пароходах горели огни. Белела стройная «Россия», за ней «Николай». Подкатывали телеги, грузили оружие, дрова, продукты.

Пароходы отчалили. Последний оплот Советов Сибири пустился в тысячеверстное путешествие, в тундру, к Ледовитому океану…

На другой день проходили Юксеевские пороги. Вода была высокая, — прошли легко. Все высыпали смотреть на открывшуюся живописную местность.

У всех поднялось настроение.

Когда проходили мимо сел и деревень, на берег высыпала толпа.

Почему идут сразу два парохода? Почему они не останавливаются у пристани? — Это было непонятно крестьянам.

Сделали только одну остановку, чтобы захватить дров. На второй день пришли в город Енисейск.

Здесь узнали, что этот город — единственный город в губернии, не занятый белыми. Местный исполком рассчитывал прожить здесь не более трех дней.

На следующее утро пароходы отчалили от Енисейских пристаней. Дальше не будет ни одного города, только Туруханск, но он город по одному названию.

На девятый день, когда пароходы подходили к поселку Монастырское под Туруханском, отступавшие увидели позади, за поворотом реки, густой дым. Из-за дальнего поворота реки показались два парохода, за ними еще один. Это была неприятельская погоня. «Россия» и «Николай» шли на всех парах, почти рядом. В маленькой рубке парохода «Николай» происходило совещание отступавших. На этом совещании определенно выяснилось, что положение безвыходное и придется сдаться, ибо высадка в тайге, в болотах, безлюдных на тысячи верст, грозила всем медленной, мучительной смертью.

Но нашлась маленькая группа смельчаков, которые сдаваться не пожелали. Их было пятеро: Звонарев, Ельцов, Туманов, Черных и Пыжнов. Все они, кроме Туманова, были из Красноярских железнодорожных мастерских.

Лодка с пятью «безумцами» причалила к берегу.

Лодку выволокли и спрятали в кустах, Притаились за кустам. Через два часа увидели, как три неприятельских парохода и два пленных — «Россия» и «Николай» — шли обратно в направлении Красноярска.

Над всеми пятью колыхались белозеленые флаги.

Когда пароходы совсем скрылись из виду, беглецы развели костер и стали закусывать.

— Перестреляют теперь наших, — сказал Пыжнов.

Остальные угрюмо молчали. Они знали, что ожидает тех, оставшихся на пароходах: одних пуля, других нагайка и тюрьма.

— Ну, ребята, теперь мозговать, как нам выбраться отсюда, — сказал Звонарев, дожевав кусок хлеба с салом и закуривая.

Черных знал эти места. До Подкаменной Тунгузки отсюда пятьсот верст. По этому берегу пять рыбацких поселков. До первого — Бородина — триста верст. По тому берегу идет проселочная дорога. Там до Тунгузки будет, если считать с зимовками, двадцать поселков, а без зимовок — шесть. Первая отсюда зимовка — Мироедовская, но вряд ли там можно найти сейчас живого человека.