Чарльз Сноу - Портреты и размышления

Джеймсу пришлось столкнуться с двумя неприятными практическими проблемами. Журналы больше не изъявляли прежнего желания печатать его произведения — статьи и рассказы, — которыми он наводнял литературный рынок. Еще труднее ему было отмахнуться от того, что доходы от издания его книг не покрывали даже тех мизерных авансов, которые предоставляли ему американские и английские издатели. К его досаде, авансы стали уменьшаться. Он не сумел завоевать широкой публики, внимание которой могло бы служить для него поддержкой в эти годы, не говоря уже о денежной стороне вопроса. Сам того не сознавая, он страдал от чего-то большего, чем профессиональные неудачи. В нем развивалось глубоко тревожное состояние. Оно еще не подверглось кристаллизации в стендалевском смысле слова. По Стендалю, тревога и недовольство могут так же кристаллизоваться, как и любовь. Очень медленно, почти неощутимо, этот процесс, судя по всему, совершался и в Джеймсе.

Проследить его помогают мельчайшие признаки. Джеймс был шокирован встречей с Мопассаном и чтением его книг. Он отметил в своих записях, что грубая, неприкрытая чувственность не может дать ключа к пониманию людей. Она сводит на нет психологический анализ. Возможно, у Джеймса мелькнуло сомнение в своей правоте, и он заподозрил, что чтение его собственных книг могло бы привести к прямо противоположным выводам. Трудно утверждать это с уверенностью. Известно лишь, что для Джеймса в эти годы открылась возможность сближения с женщиной. Из этого ничего не вышло, о чем можно лишь сожалеть, так как равнодушие Джеймса принесло этой женщине много страданий.

Ее судьба вызывает сочувствие. Это была очень порядочная, одинокая, интеллигентная американка, чуть старше Джеймса, получившая такое же, как он, воспитание. Звали ее Фенимор Вулсон, она приходилась родственницей Фенимору Куперу. Она писала романы в традициях областнической школы {162} 162 …в традициях областнической школы. — Имеется в виду теория «местного колорита» и «областнического романа», с которой выступил американский писатель Хемлин Гарленд (1860–1940) в своей известной книге «Крушение кумиров» (эссе «Локальный роман», 1894). Под этим Гарленд понимал точное воспроизведение условий жизни в данной области, где происходит действие романа. Именно этот путь, считал Гарленд, приведет к появлению национальной литературы в США. Однако преувеличение роли «местного колорита» мешало развитию подлинно реалистической литературы, способствовало натуралистическим тенденциям. , которые пользовались в Америке довольно большим успехом, намного превосходящим тот, что выпал на долю Джеймса. Она была преданной почитательницей его таланта. Она ухитрилась познакомиться с ним и сразу же полюбила его. В Генри было много привлекательного для женщин. Он обладал тонкой восприимчивостью, в нем было что-то властное и чуть таинственное, Мужественность соединялась у него с мягкостью. Они совершали совместные поездки по Флоренции и Венеции, осматривая достопримечательности. Ни о чем не задумываясь, он беззаботно оказывал ей знаки внимания. Внимание было чисто платоническим — это не подлежит сомнению. Но у него были обходительные манеры. Он то отдалялся, то возвращался снова. После шестилетнего отсутствия он опять встретился с ней в Италии и вел себя так, что она приняла его ухаживания всерьез.

Она написала ему несколько полных обожания писем. Вероятно, он отвечал ей — уклончиво, надо полагать, и в то же время достаточно тепло, чтобы вселить в нее надежду. Винить его трудно, так как ему самому недоставало близких дружеских привязанностей. Он проявил душевную черствость и, если угодно, эгоизм, не сумев понять, что для нее он был единственным человеком, на котором она сосредоточила свои чувства. Она много лет жила ради встреч с ним, которые случались не часто. В конце концов, оставшись однажды зимой в полном одиночестве в Венеции, она выбросилась из окна. […]

Ему потребовалось много времени, чтобы справиться или хотя бы свыкнуться с сознанием, что для него недостижимы радости, которые без труда даются другим. Связанные с этим тревоги соединялись, по мере его приближения к пятидесяти годам, с повседневными заботами, доставлявшими ему много неприятностей. Это отчасти способствовало кристаллизации его неудовлетворенности, которая имела и другие, еще более темные стороны. В результате он принял самое неудачное в своей жизни решение, которое принесло ему особенно много огорчений. Он задумал разрешить свои проблемы, начав писать для театра.

Вокруг себя он видел тех, кому сцена приносила славу, деньги, удовлетворение. Его романы не нашли широкого читателя. Ну что ж, он попробует взяться за пьесы. Напишет их сразу несколько, чтобы иметь больше шансов на успех. Он знал, что его романам присуще драматическое начало. Содержавшиеся в них эпизоды сценического характера производили требуемое впечатление. Он надеялся, больше того — был уверен, что ему удастся покорить подмостки.

Вскоре обнаружилось, что работа в театре таит немало трудностей. Менеджеры ободряли его, но постановка пьес необъяснимо затягивалась. Когда он завершал работу над романом, книга попадала в печать самое большее через два месяца (намного быстрее, чем в конце двадцатого столетия). Никто не вмешивался, не вносил изменений в рукопись. Не то с пьесой. Пьесу принимали или хотя бы давали ей положительную оценку, а затем откладывали в сторону на долгие годы. У менеджеров появлялись замечания. У актеров тоже появлялись замечания. Слова, казалось, утрачивали свой обычный смысл. Ему говорили, что пьеса прекрасна. Оказывалось, это совсем не означало, что ее собираются ставить. У Джеймса, который рассчитывал, что к автору будут относиться с уважением, а к такому автору, как он, тем более, все это вызывало недовольство. Как можно было считать театр видом искусства?

Один из актеров, который выступал также в качестве менеджера, проявил к нему большое внимание. Это был Эдвард Комптон, чей сын принял позднее имя Комптона Маккензи. Маккензи создавал постановки в духе Джеймса, протянув, таким образом, связующую нить между двумя поколениями. Джеймс получил от Эдварда Комптона гонорар за сценическую переработку «Путешественника» (интересное произведение, если знакомиться с ним не по нью-йоркскому изданию сочинений Джеймса). Комптон, к неудовольствию автора, сделал в тексте сокращения. Показывая пьесу в провинции, он сыграл в ней главную роль, затем привез ее в Лондон, где она не дала больших сборов, но и не провалилась. Другие пьесы Джеймса имели меньший успех. Именитый актер-менеджер стал постепенно забывать Генри. Американский импресарио Дейли заключил с ним контракт на постановку еще одной его пьесы, предназначив ее для своего нового театра в Лондоне, но, чем больше знакомился с ней, тем сильнее разочаровывался и наконец устроил читку, но не репетицию, надеясь отговорить Генри от постановки.