Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6525 ( № 37 2015)

Другая крайность в человеческих качествах любителей гусятины состояла в том, что некоторые из них были не чужды перверсиям. Несмотря на эти противоречия и внешнюю ветреность поведения, арзамасцы, бесспорно, представляли собой серьёзное явление в общественной и культурной жизни России. Даже такой аккуратный и взвешенный человек, как Карамзин, оказавшись в 1816 году в Петербурге, даёт своим молодым сотоварищам в высшей степени лестные характеристики: «Здесь из мужчин всех любезнее для меня Арзамасцы: вот истинная Русская Академия, составленная из молодых людей умных и с талантом». Потом, правда, он сетует, что они реализуют свои способности в столице, а не, скажем, в Москве или том же Арзамасе. Однако это знаковое замечание не умаляет их достоинств, и великий сентименталист подводит итог своим размышлениям, утверждая, что «хотел бы с ними жить и умереть».

В унисон со Священным союзом

Что же толкнуло влиятельные правительственные и близкие к ним круги создать культурную структуру, которая под видом шутовства и пародийности проводила в жизнь весьма ответственные идеи? На сей счёт существуют разные точки зрения.

Например, указывается на любопытный исторический факт или совпадение: за месяц до учреждения «Арзамаса» во Франции, окончательно признавшей свою капитуляцию, произошло создание тройственного Священного союза, который образовали главы государств Австрии, Пруссии и России. Нет нужды доказывать, что первую скрипку в этом трио играл император России Александр I как лидер страны, внёсшей наибольший вклад в низвержение агрессора Наполеона. Разумеется, Александр Благословенный вполне отдавал себе отчёт в том, что отныне его держава несёт особую ответственность за положение в Европе и в мире. Политических и дипломатических усилий для обеспечения этого первенства было явно недостаточно – требовалось соответствующее культурное обрамление.

Для того чтобы привлечь на свою сторону наиболее ярких и талантливых представителей интеллигенции того времени, нужно было найти форму их добровольного и эффективного сотрудничества с властью. Более того – русская культура должна была вместе со всеми общественными силами сделать рывок и выйти на передовые позиции в пространстве Старого Света.

В этом смысле создание «Арзамаса» должно было аккумулировать творческий потенциал нации и представляло собой модернизационный проект, обращённый в будущее. Он был призван противостоять литературным «староверам» (Шишков и «Беседа») и привносить в общество оттенок продуктивной новизны, хотя бы она была и не чужда мистике. Для достижения нужного результата требовалось добиться реформирования русского языка, в частности открыть границы для проникновения в него большего количества иноязычных элементов. Чтобы молодые и незрелые умы не увело в пагубном направлении, возглавить проект должны были умудрённые опытом мужи, облечённые атрибутами власти. В качестве моральных и художественных ориентиров были избраны непререкаемые авторитеты Карамзина и Жуковского.

Вектор деятельности кружка соответствовал внешней и внутренней политике государства. Арзамасцы надеялись, что самодержец начнёт конституционные реформы, но этого не случилось: после Аахен­ского конгресса (1818), когда произошло размежевание позиций Александра I и других монархов, модернизационный проект был убран под сукно; вместе с ним ушло с общественно-культурной сцены и объединение «Арзамас».

Любая компания рано или поздно распадается. Писательская – тем более. Арзамасское общество умерло естественной смертью. Прошло время дружбы и совместных досугов. Участники весёлых сборищ повзрослели и возмужали, они сами изменились, и рамки кружка стали для них тесными. Некоторые из них продолжили успешное восхождение по карьерной лестнице, другие – укрепились в радикальных мнениях и в декабре 1825 года вывели полки на Сенатскую площадь. Что из этого вышло, хорошо известно.

«Арзамас» просуществовал всего три года. Это было время бесед, дурачеств, споров и пикировок. Кружок оставил глубокий след в русской культуре начала XIX века, и дискуссии о нём продолжаются и сегодня, когда мы справляем двухсотлетний юбилей «арзамасских гусей».

Вглубь веков и языковВыпуск 8 (19)

Спецпроекты ЛГ / Словесник / Связующая нить

Шабаева Татьяна

Теги:Георгий Старостин и др. , К истокам языкового разнообразия. Десять бесед о сравнительно-историческом языкознании с Евгением Сатановским

Георгий Старостин и др. К истокам языкового разнообразия. Десять бесед о сравнительно-историческом языкознании с Евгением Сатановским. – М.: Изд. дом «Дело» РАНХиГС, 2015. – 584 с. – 1000 экз.

Чтобы узнать любой язык, нужно затратить некоторое количество времени и сил. Чтобы реконструировать бесписьменный язык, на котором не говорят несколько тысячелетий, нужно знать множество живых и оставшихся только в письменности языков, – и всё равно эта работа будет включать известную долю допущения. При продвижении туда, где счёт тысячелетиям идёт на десятки, количество материала, которым обязан владеть учёный-лингвист, возрастает вместе с тем, как убывает возможность проверки его гипотез: вероятность, что удастся когда-либо не просто обоснованно предположить, но доказать, что, например, общий предок индоевропейских и семитских языков выглядел так, а не иначе, ничтожно мала. Однако лингвисты работают с предположениями и на их основании проникают во времена настолько древние, что даже экстралингвистические (архео­логические) данные почти не помогают – а ведь, казалось бы, камень сохраняется в неизменном виде лучше, чем живая, текучая человеческая речь, которая хоть немного, но отличается даже у смежных поколений.

Для чего нужна эта работа? По каким законам она ведётся, на какие основания опирается? И может ли неспециалист оценить аргументы учёных, оперирующих большими объёмами и глубокими временными периодами сравнений, – макрокомпаративистов? Эта книга задумана и осуществлена для того, чтобы читатель, владеющий хотя бы базовыми представлениями о языковом родстве, мог проследить за самыми смелыми и сложными научными гипотезами в этой области. Это собрание бесед востоковеда Евгения Сатановского (который выступает в роли такого осведомлённого читателя-слушателя) и лингвистов – представителей Московской школы компаративистики. Выдающийся вклад в её становление внесли идеи С.А. Старостина, памяти которого посвящена книга.

Собеседники Сатановского – Г.С. Старостин, а затем и А.В. Дыбо, А.Ю. Милитарёв, И.И. Пейрос – ведут повествование, начиная с основ: постановки проблем, описания методов, обрисовки гипотез и направлений исследования. Если учесть, что для того чтобы в основном сопоставить два любых языка и сделать вывод о степени их родства, достаточно сравнить их базисную лексику (всего-то около сотни слов), черновая работа компаративистов не кажется особенно сложной. С другой стороны, неспециалист далеко не во всех случаях способен хотя бы заметить сходство: один из аспектов, с которыми познакомится читатель, – законы звуковых изменений, следуя которым древнеиндийское cakra может превратиться в английское wheel . Несмотря на кажущуюся странность, это как раз объяснимый фокус…