Константин Сёмин - Агитпроп. Идеология победы

Это, кажется, был первый клип МТ на ЦТ. Напомаженный Лагутенко в нем скачет в латексных штанах. И когда сегодня этот персонаж мурлычет про «йогуртом по губам», в сущности, неважно, какой он там на самом деле ориентации. И интонации, и сценический имидж, и тексты совершенно однозначно снимали в массовом сознании табу с некогда запретной темы. Кстати, и пресловутую статью УК либералы, боровшиеся с совком, оперативненько и очень ко времени отменили. Наркотизация и педерастизация. Через Трейнспоттинг и тарантиновское Чтиво, через моментально разлетавшиеся в провинции Птюч и ОМ, через прочую замануху для дурных, незрелых голов. Справа в том же направлении ударно работали какой-нибудь беззубый Шура или Оскар, слева — Ночные Снайперы и Гости из Будущего. Ну а дальше — понеслась душа в рай. Еще раз — я не утверждаю, что Лагутенко сделал гомосеками всех, кто слушал «Морскую». Но я своими глазами видел, как нормальные с виду парни начинали косить под «Мумика», рисовать перед концертами брови и отращивать челки. Ну вот спросите себя, что такое призыв «Утекай», обращенный к миллионной аудитории? Любая массовая культура — большой обезьянник. Столичная группа передирает иностранную. Провинциальная группа передирает столичную. Цепная реакция. И вот представьте — в такую электрическую цепь посылается сигнал — Утекай! Кстати, это одна из причин, по которым наш ныне покойный коллектив старался держаться за километр от всех подобных подражателей. У нас в какой-то момент была даже собственная телега «Утекай», посвященная описанному выше феномену. Уж простите за низкий стиль, но лоботомия так лоботомия:

Тут можно много чего добавить. И про поющую на радость Абрамовичу Земфиру, и про других представителей того же самого зоопарка. В какой-то момент я начал лихорадочно шерстить свою фонотеку, искать в дорогих мне треках хоть что-нибудь, что отражало бы реальность, реально происходящие за окном события, что-то, что можно было бы хоть как-то соотнести с действительностью, чтобы выбраться из этого безумия. Но нет, 9 из 10 коллективов продолжали петь о какой-то абстрактной ерунде, о взаимоотношениях полов (кровь-любовь), о звездах, судьбе и прочих межгалактических категориях, о вывернутых кишках и сухожилиях (всевозможные death-black-doom металлисты и прочие ненормальные бродили по местным кладбищам и разрывали могилы), о бутылке кефира и половине батона. О том, что наша страна катится в пропасть, ясным, понятным языком не пел практически никто. Только рок-пенсионер Кормильцев сообщал, что «пришел попрощаться с нами и нашим кораблем», да из Питера иногда доносился грохот Кирпичей:

Возможно, этих исключений больше, но я нашел только два. В 1996 у питерской группы Текиладжаззз (любимой группы аффтара, должен раскрыть наконец карты) вышел альбом «Вирус». На мой взгляд, это главное, что сделал в своей длинной музыкальной жизни Женя Федоров, однофамилец известного депутата-цоефоба. И хотя Женя сегодня — человек болотного или околоболотного настроения, в 90-е он воспринимался совершенно иначе, хотел он сам того или нет. «Вирус» прошелся практически по всем темам, о которых тогда было принято молчать:

Вторым исключением стали наши хорошие знакомые, группа Смысловые Галлюцинации. Да и вообще вся тусовка, выросшая вокруг них, вокруг общаги екатеринбургского архитектурного института и открытого в ней клуба J22. Народ в J22 числил себя под «альтернативой», конечно. Слушал всякое Faith No More и постоянно издевался над роком. Где-то рядом была Чичерина. Где-то забытая теперь группа «Голый ПистАлет», менявшая имидж раз в сезон сообразно конъюнктуре и крутейшим образом троллившая каждого нового мумийтролля. Но, конечно, главным заводилой оставался Буба, лидер СГ Сергей Бобунец. В его поведении было очень мало философии, а тем паче поэзии. Он, непроизвольно, наверное, создал тот единственный сценический тип, которого и заслуживали 90-е. Назовем его условно поющим гопником. Поющий гопник — пацан с района, которому не хватает ума и слов, чтобы выразить свое отношение к происходящему вокруг ужасу. Но его ужас реален, правдив и естественен. Он не содран с Роберта Планта или Роберта Смита, он абсолютно аутентичен, как написал бы высоколобый критик. Аутентичен, как спортивный костюм и кроссовки Adibass. Весь его вид — медицинский диагноз. И ему самому, и обществу, в котором он живет. И, в принципе, было понятно, почему — когда на сцену местного рок-клуба поднималась очередная порция идиотов в футболках «Металлика» и принималась подметать гривами пол — Буба мог схватить бутылку и запустить ее на сцену, как гранату. За этим неминуемо следовала потасовка, в которой тоже при желании можно было бы разглядеть какую-то драматургию смыслов, борьбу эстетических концепций. Возможно, была там и драматургия. В текстах ранних СГ (а слушать у них надо, по совести, только один альбом) постоянно обыгрывалось «творческое наследие» рокеров, передавались злые, задиристые, постмодернистские «приветы» Бутусову, Гребенщикову, Шахрину и всей честной компании.